— Документы на машину в «бардачке». Страховка тоже. Удостоверение делать не было времени, но если не будете ничего нарушать, никто останавливать не станет.
— Будем надеяться.
— Ну ладно… — Он взял у меня ключи и пошел к «линкольну», слегка прихрамывая.
— Зачем вы мне помогаете? — спросил я вдогонку.
— Зачем вы мне помогаете? — спросил я вдогонку. Он обернулся.
— Когда мне было девятнадцать, сержант спас мне ногу. Тащил меня раненного на спине пять миль. Мне нравится моя лога, я люблю ходить… Вы-то сами любите ходить?
— Я как-то не думал… — промямлил я.
— Вот-вот, никто и не думает! — укоризненно сказал он, садясь за руль.
Когда мотор старичка-пикапа наконец прокашлялся, «линкольн» уже исчез из виду.
Поездка обошлась без происшествий. В восемь вечера я припарковался на стоянке грузовиков в Личфилде, штат Иллинойс, миль за пятьдесят от Сент-Луиса. Меня все еще сильно мутило после вчерашнего. С трудом проглотив омлет с сыром, я сидел в закусочной и рассеянно смотрел в свой кофе, держа чашку трясущимися руками. Испытания прошедшего года и особенно последних нескольких дней не прошли для меня даром. Суставы ныли, измученное тело настоятельно требовало отдыха.
Официантка, круглолицая девушка с блестящими черными волосами, убранными в «конский хвост», была очень внимательна. После третьей чашки я стал с интересом поглядывать на нее.
— А я тебя знаю, — сказала она, ловко подливая еще кофе.
Лицо спокойное, серьезное, с индейскими чертами. Необыкновенная грация в движениях, естественная, почти первобытная.
— Не думаю, — покачал я головой.
Она скользнула за стол напротив меня и поставила кофейник.
— Тебя зовут Джон, ты психоаналитик.
Голос приятный, среднезападный выговор чуть-чуть в нос, очаровательно пришепетывает на звуке «с». Даже ее сверхъестественная проницательность почему-то нисколько меня не встревожила, скорее позабавила.
Я снова покачал головой.
— Увы, нет. Билл Дэвенпорт, школьный учитель. Девушка задумчиво поигрывала многочисленными кольцами из бирюзы на правой руке.
— Не беспокойся, я умею хранить тайны — все мои друзья так говорят… — На слове «друзья» было сделано особое ударение. Помолчав, она вдруг улыбнулась. Нежная улыбка, печальные карие глаза. На груди, поверх белой униформы с красным передником, — серебряный крестик. — Ты слишком много куришь, — показала она на дымящийся «салем» в пепельнице. — Спасаешься от кого-то, очень напуган, не знаешь, кому верить. Только и всего…
Последнее было шуткой, но помогло мне расслабиться.
— Теперь я попробую, — усмехнулся я. — Тебе двадцать пять, никогда не была замужем. Парни тебя побаиваются, девушки не доверяют. Школьных друзей у тебя не было. Живешь с родителями. Ты лучшая официантка в этом заведении, потому что любишь доставлять радость людям… Что еще? Ты очень честная.
Девушка уважительно кивнула.
— Совсем неплохо. Психологам не зря платят деньги. Только мне на самом деле двадцать семь и я разведена. Детей нет, учусь заочно в колледже, занимаюсь фотографией. И еще я через полчаса заканчиваю смену.
Я рассмеялся.
— Не любишь терять время попусту? То есть я хочу сказать…
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — улыбнулась она. После нес остался аромат духов, каких-то простых и приятных. Я вернулся к своим мыслям. Надо убираться отсюда… Когда я наконец встал из-за стола, моя новая знакомая опять подошла, натягивая на ходу розовую вельветовую курточку. Сгребла со стола монетки и сунула в сумочку.
— Двадцать процентов чаевых? Спасибо.
Я расплатился с кассиром. Девушка ждала меня на улице за дверью.
— Застегнись, — сказала она. — Простудишься насмерть. На крытой стоянке, заполненной рядами тяжелых грузовиков, я остановился.
— Послушай, я не то, что… то есть…
— Подвезешь меня домой? — перебила она.
— Послушай, я не то, что… то есть…
— Подвезешь меня домой? — перебила она.
— Послушай! — разволновался я. — Ты совсем не знаешь меня! Я очень опасный человек.
Наклонив голову и прищурившись, она внимательно осмотрела меня с ног до головы.
— Ну да, по телевизору так и сказали: опасный. — Потом снова нежно улыбнулась: — Мне нравятся опасные мужчины.
Они с матерью жили в трейлере неподалеку, примерно в миле от закусочной. Типично женское жилище: чистота, запах цветов, шампуня и незнакомых духов.
Мать сидела в инвалидном кресле у телевизора — костлявая старуха в бифокальных очках и с длинными седыми волосами.
— Это Джон, — представила меня моя спутница. — Или Билл. Он еще не решил.
Хозяйка оглянулась. В толстых стеклах очков мелькнули два миниатюрных отражения телеэкрана.
— Билл, — сказал я. — Билл Дэвенпорт.
Голос старухи поразил меня. Представьте себе женщину с голосовыми связками бульдога.
— Джон, Билл, — раздраженно прорычала она, — какая разница!
— Нам только что провели кабель, — объяснила девушка, утягивая меня в свою комнатушку.
Я огляделся. Типичная спальня школьницы: плакаты, спортивные вымпелы, групповой снимок женской баскетбольной команды. Одна из стен была сплошь увешана черно-белыми фотографиями. Эффектный бородач в черной кожаной куртке верхом на мотоцикле. Горный водопад с выглядывающей из-за скалы лошадью. Голенький младенец со сжатыми кулачками, спящий на подушке. Тотемный столб, упирающийся в пелену тумана. Человек, прыгающий в реку с высокого утеса. Зловещая черная змея, переползающая через босую ногу.