— Эй, хватит! — окликнул я. — Больно будет. Перепугавшись до смерти, кардинал стрелой взвился в воздух и, врезавшись в потолок, шлепнулся на пол. Я поспешно нагнулся и протянул руку — в помутневших глазах-бусинках ясно читался упрек. Бережно подняв птицу, я ласково пригладил взъерошенные перышки, ощущая, как колотится крошечное сердце.
— Спокойно, мой хороший.
Бережно подняв птицу, я ласково пригладил взъерошенные перышки, ощущая, как колотится крошечное сердце.
— Спокойно, мой хороший. Что тебе не спится? Продолжая его гладить, я повернулся к окну… и заорал от неожиданности. За окном кто-то стоял! Аймиш снова врезался в потолок. Я кинулся прочь и уже заворачивал за угол, когда вдруг понял, что лицо мне знакомо, и обернулся. Аймиш сидел на полу и тряс головой. Лора в окне хохотала как сумасшедшая.
— Очень смешно! — фыркнул я.
Лора знаками показала, что не слышит, и попросила отпереть заднюю дверь.
В гостиной я налил себе еще виски, чтобы успокоиться, и сердито окинул взглядом ночную гостью. Лора все еще давилась от смеха.
— Если бы ты мог видеть вас двоих со стороны! Аймиш бьется о потолок, а ты ковыляешь враскачку, как Квазимодо!
— Рад был тебя развеселить, — поклонился я.
— Извини, я не хотела тебя пугать, — смутилась она. Я молча глотнул виски. — Как дела?
— Замечательно.
— А почему ты хромаешь? Я сделал еще глоток.
— В гольф играл, ушибся.
Лора понимающе кивнула, машинально разглаживая складки на диванном покрывале. Потом спросила, как здоровье остальных. На ней было голубое платье — ее любимый цвет. Некоторое время мы молчали, пряча друг от друга глаза. Я налил себе еще виски и включил новости. Все как обычно: террористы-смертники, проблема ядерных отходов, новые диеты и шоу-бизнес. Наконец я зевнул и объявил, что иду спать.
— Наверное, не стоило втягивать тебя в мои дела, — вздохнула Лора.
— Наверное, — фальшиво улыбнулся я.
— Только выбирала не я…
— И что?
— Мне вовсе не было нужды влюбляться в тебя.
— Если тебе интересно знать, как прошел наш вечер, — криво улыбнулся я, — пожалуйста, могу рассказать. Мой брат, который за всю жизнь мухи не обидел, сегодня вышиб человеку мозги. Готов засвидетельствовать, потому что едва сумел от них отмыться. Он застрелил любимую женщину и теперь будет жить с этим всю жизнь. Хотя она вовсе не была женщиной и даже не женского пола. Потом мы завернули эту… это существо в пластиковую пленку, закатали в материн ковер и заперли в багажник к Джеку. Пришлось взять швабру и изрядно потрудиться, чтобы не оставить никаких следов…
Я поморщился.
— Боже мой, такого мне даже в психушке нюхать не приходилось! Ползал на карачках, смывал мозги со стен и думал, что бы сказала мать, увидев свою кухню в таком состоянии. Откопал где-то отцовскую рубашку, потому что мою было уже не отстирать. Мы ее сожгли. Потом долго решали, что делать с «миатой» — ведь главная проблема не труп, а машина. Сидели на кухне, пропахшей карболкой, и спорили. Утопить в реке? Сжечь? Спрятать в гараже? Хоган предложил перекрасить. Блестящая идея, только кому поручить работу? Людей со стороны привлекать нельзя.
Я с хрустом разгрыз кубик льда, запил виски и продолжал:
— В конце концов договорились, что Хоган отгонит машину к ней домой, якобы Эдриен просила что-то проверить, и он теперь се возвращает. Так и порешили. Когда мы его подобрали, знаешь, что он сказал первым делом? «Надо же, у нее «бардачок» весь набит шоколадками!» Все так и покатились со смеху. В багажнике труп лежит, а мы знай смеемся. Джек сказал, что знает отличную свалку за городом, только лучше туда ехать, когда стемнеет. Завернули пока в закусочную и только устроились, как подъезжает патрульная машина, и два фараона усаживаются прямо рядом с нами. Я трясусь как осиновый лист, Джек начинает рассказывать про свои расследования, а Хоган про Африку — как он спас чернокожего младенца и теперь особо почитает святого Христофора.
Еще что-то про бога, рукоположение женщин и так далее. «Библия — хорошая книга, — говорит Хоган, — только уж слишком много там всяких имен». Я улыбаюсь фараонам и качаю головой, будто приглашаю посмеяться. В общем, все обошлось, приехали па свалку. Только выгрузили ковер, глядь — подкатывает машина, а в ней парень с девчонкой, нашли, значит, укромное местечко. Стоим мы, пережидаем, мерзнем, Джек с Хоганом все не унимаются: обряд крещения там у них, конфирмация… а «форд» — старенький уже — стоит и скрипит, раскачивается на рессорах… Клянусь богом, Хоган прямо там, на свалке, умудрился толкнуть Джеку новую «Мазду-626»! И простуду успел схватить, пока ждали. Когда вернулись, Джек еще битый час поливал свой фургончик из шланга в гараже. Теперь спит, а я вот устроился со стаканчиком и Фомой Аквинским. Такой вот денек.
Лора молчала. Я устало зевнул и откинулся на спинку кресла. Наверное, успел задремать, потому что в следующий момент почувствовал, как она забирает у меня стакан. Мы поднялись наверх в спальню, Лора помогла мне раздеться и уложила. Обнимая ее, я поднял глаза и заметил па шторе Аймиша. Он внимательно наблюдал за нами, и мне показалось, что взгляд у кардинала неодобрительный. Обычно очень подвижный, он вечно прыгал и порхал по комнате, а сейчас сидел неподвижно, словно чучело. Сидел и смотрел.
20
Мы лежали в постели, уставшие после объятий, чувствуя себя на верху блаженства. Сладкий — в буквальном смысле — аромат Лоры витал в воздухе. Это был один из сюрпризов, которые таило тело этой женщины: все соки его были сладкими на вкус. Моя инопланетянка оказалась не слишком опытной в любви, но страстной и жадной до ощущений. Лорины прикосновения могли сказать больше, чем любые слова, — казалось, каждое движение было тщательно обдумано ею заранее. Она лежала на спине, пряди темных волос закрывали лицо. Великолепное тело цвета темного песка, гладкое и безволосое, с восхитительными выпуклостями и впадинами, напоминало поверхность пустыни. Теперь квадратные соски уже не казались странными, и я лениво скользил по ним взглядом с блаженной отстраненностью насыщения, слегка удивленный тем, что такая красота оставляет меня равнодушным. По правде говоря, я ожидал встретить куда больше анатомических сюрпризов. Самым заметным было отсутствие пупка, что было само по себе очаровательно. Лора протянула руку и ласково погладила меня по бедру, ероша волосы. Мы обменялись глупыми улыбками, потом рассмеялись. Я сидел в постели, опираясь на подушку, и курил. Аймиш выписывал восьмерки над нашими головами.