— Твое? — уважительно спросил я.
— Да, только я тогда еще совсем не разбиралась в освещении.
— А по-моему, здорово.
— Спасибо, но на самом деле не очень.
Девушка положила руки мне на плечи и усадила на кровать, застеленную цветастым лоскутным одеялом.
— Тебе нужно отдохнуть, — строго сказала она. — И не пей больше так много. — Распустила волосы и распушила их перед круглым зеркалом на комоде.
Из деревянной рамы зеркала торчало множество почтовых открыток с видами природы. Кто их посылал? Что я делаю здесь?
— Мне пора, — сказал я, поднимаясь. — У меня назначена встреча в Сент-Луисе.
Девушка подошла ко мне и снова толкнула на кровать.
— Подождут, — махнула она рукой и принялась стаскивать с меня туфли. — И куда все так спешат? Ты хоть помнишь, когда в последний раз видел закат солнца? Или полную луну? Слушал птиц в лесу? Мне кажется, люди не имеют понятия, как правильно обходиться с временем…
Я лежал на кровати и рассматривал изгибы пластикового потолка. По металлической крыше трейлера барабанил дождь… Ой! С меня сдернули брюки.
— Подними руки!
Я подчинился. Она стащила куртку и фыркнула, разглядывая эмблему «Чикаго Буллз», вышитую на спине. Бросила куртку на круглый желтый пуфик в углу.
— Болеешь за них?
— Нет, за «Пистонз», — смутился я.
Снова фыркнув, она через голову, не расстегивая, сняла с меня рубашку и отправила вслед за курткой. Я остался в одном белье.
— Теперь залезай в постель… Билл.
— Лучше не надо, — насупился я, сидя в позе Будды на краю кровати.
— Не спорь, ты же простудишься!
Она была права. Голова была как чугунная, меня трясло. Под одеялами оказалось тепло и уютно, почти как дома. Из-за перегородки доносился шум от телевизора.
Из-за перегородки доносился шум от телевизора. Девушка расчесывалась, я рассматривал ее лицо в зеркале — серьезное, озабоченное. На стене в изголовье кровати висел деревянный крест, за него была заткнута сухая пожелтевшая пальмовая ветвь.
— Ты католичка? — спросил я. Девушка проследила за моим взглядом.
— Сама не знаю. И да, и нет. Просто люблю этот праздник… Святой день.
Я ничего не понял, но был почему-то совершенно очарован.
Скинув свою курточку, она снова оглянулась.
— Можешь смотреть, если хочешь.
Я повернулся на бок и, приподнявшись на локте, следил, как она, изящно изогнувшись, расстегивает молнию на спине, стягивает белый комбинезон, переступает через него, потом через трусики. Расстегивает бюстгальтер, оставивший красные следы на коже… Поворачивается ко мне лицом, давая себя рассмотреть. Ее кожа была совсем как у Лоры, песочного оттенка, но груди гораздо полнее, талия тоньше, живот более круглый, с багровыми следами растяжек. Расскажет ли она мне что-нибудь о своем прошлом? — подумал я и тут же отвлекся, поглощенный игрой света и теней на прекрасных формах ее тела.
Взгляд ее был открытым, почти гордым.
— Это мало кто видел… Я красивая, правда?
— Очень.
— Только у меня не обычная красота, не журнальная и не как в телевизоре. На такую мужчины обычно не засматриваются. Ну и пускай! Ты-то ведь видишь, правда?
— Да. — У меня закружилась голова.
Женщина скользнула под одеяло, блаженно вздохнула и притянула меня к себе. Тело ее было горячим, мягким и обволакивающим, как подушка. Влажные волосы пахли уютом и кухней. Это сон, подумал я. Какой чудесный сон!
— Ш-ш… — прошептала она. — Дурачок, ты столько времени провел в бегах, теперь надо отдохнуть, вот так… В мире есть и хорошие места, тихие, где можно успокоиться и прийти в себя. Мы все иногда в этом нуждаемся.
— Почему ты выбрала меня? — пробормотал я, с жадностью вдыхая аромат ее тела.
— Любишь задавать вопросы, да? — Она заворочалась, устраиваясь поудобнее, и обвила меня ногами. — Наверное, тебе просто повезло.
— Ты знаешь про холоков? — Я весь напрягся в ожидании ответа.
— Про кого? — переспросила она удивленно. — Это те, от кого ты бежишь?
— Не только, — вздохнул я.
— Знаешь что… — прошептала она, гладя мочку моего уха, — давай сегодня отдохнем от них.
Нажмем кнопку паузы, подумал я. Великое изобретение старика Сола. Иначе я просто не выдержу. Последний месяц меня доконал, заставив выложиться сполна. А здесь, в объятиях этой доброй и прекрасной женщины, можно забыть обо всем… на время… хотя бы ненадолго… Внезапно я дернулся, прогоняя сои, и спросил:
— Как тебя зовут?
Ее тело мягко затряслось от смеха.
— Решил, что пора уже спросить? Ладно, Билл, я тебе скажу… Меня зовут Сьюзи.
— Джон. Джон Доннелли, — ответил я, любуясь ее карими глазами и таким уютным, домашним лицом. — Почему мне хочется тебе верить, Сьюзи?
— Наверное, потому же, почему я доверяю тебе, — ответила она, гладя мягкой рукой мой живот. — Ты этого заслуживаешь. — Шутливо ущипнула меня за сосок, потом потянулась до настольной лампы и выключила ее.
— А что скажет твоя мать? — забеспокоился я.
— Не думай о ней, спи. Ты слишком устал сегодня, чтобы заниматься сексом.
Ну что ж, даже снятым иногда приходится ошибаться.
Во сне я плавал в черном ледяном озере, а Лора учила меня нырять. У нее совсем не было волос, и она все время смеялась.
У нее совсем не было волос, и она все время смеялась. «Сюда!» — кричала она, и я плыл за ней — глубже, глубже… по светящейся желтой трубе, которая вдруг превратилась в огромного кита, и он проглотил нас обоих. «Не бойся, — сказала Лора, беря меня за руку, — она не кусается». От счастья мне хотелось петь, я умирал от любви…