Я с беспокойством дотронулся до его руки.
— Что с тобой, Сол?
Он окинул взглядом грязную улицу, закопченные изрисованные стены и окна с выбитыми стеклами. Впечатление было такое, что он здесь в первый раз.
— Я редко выхожу из дома, — смущенно объяснил он.
— Удивительно, здесь такой уютный район, — усмехнулся я.
Поддерживая под локоть, я помог ему спуститься. Он спускался медленно, приставным шагом, отдыхая на каждой ступеньке. Даже сквозь толстое пальто чувствовалось, что он дрожит как в лихорадке. Мы медленно продвигались по дорожке к улице. За воротами просигналил грузовик. Старик вздрогнул и вцепился мне в руку.
— О господи! — не выдержал я. — Чего ты так боишься?
Сол пожал плечами и провел рукой по лицу, стряхивая пот. Я внимательно посмотрел на него.
— Когда ты в последний раз был на улице?
— В мае, — не раздумывая, ответил он. — Двадцать восьмого мая. — Почему-то взглянул на свои золотые часы и добавил: — Тысяча девятьсот шестьдесят третьего.
Постепенно Сол успокоился, ускорил шаг и даже начал легкомысленно насвистывать. Утро выдалось ненастное, но к концу моего рассказа о событиях минувшей ночи ветер почти утих, слышен был лишь шум проезжавших машин.
Я сказал, что собираюсь убить Лору.
Мы остановились на углу, и я произнес долгую речь на эту тему, отрепетированную еще ночью. Не помню точно своих слов, но впечатление на прохожих мне наверняка произвести удалось. Представьте рослого мужчину, растрепанного, с мешками под глазами и в мятом свитере, который отчаянно жестикулирует, топает ногами и орет на лысого сморщенного коротышку в черном пальто. Цирк, да и только. Если кому-то еще и удалось расслышать парочку фраз насчет любви, мировой войны и холоков, которые не должны победить, то он наверняка подумал, что эти двое — из тех несчастных, что заполнили улицы американских городов в начале восьмидесятых, болтая всякий бред и требуя справедливости.
Потом мы долго молчали. Мне было не по себе, как всякому, кто высказал все, что у него на душе, и боится, не сболтнул ли он лишнего.
— А еще говорил, что пацифист, — усмехнулся Сол.
— Нет, я просто трус.
Он смерил меня взглядом.
— Тебе приходилось убивать?
— Нет, — спокойно ответил я. Думает, у меня не хватит Духу? Как бы не так.
— Интересно, каково это — убить того, кого любишь? — вздохнул Сол.
Снова та же боль мелькнула с его глазах. Чувство вины, безусловно. За что?
— Я ее вовсе не люблю, — скорчил я гримасу. Сол поднял на меня глаза.
— Вчера ты говорил, что любишь.
Его слова заставили меня болезненно поморщиться. Каким же я был идиотом! Ледяная ярость разливалась по моему телу, заставляя сжиматься челюсти и отдаваясь пульсацией в голове. Гнев вообще неприятен, после такой вспышки ощущаешь себя словно запачканным, но сейчас моя душа, наоборот, стала как будто чище и свежее, словно сбросила с себя старую уродливую кожу. Меня даже пугала немного та решимость, с которой я строил кровавые планы. Наверное, смерть Эдриен помогла переступить некий психологический барьер, а может быть, я еще не совсем отошел от своей ночи разбитых надежд. Так или иначе, за последние двенадцать часов Лора превратилась для меня из обожаемой и желанной женщины в коварную хищницу, злобную ядовитую тварь, которая растоптала мои чувства и теперь угрожала ни много ни мало всему живому на земле. Если кто и заслуживал смерти, то она. Да, я любил ее, ну и что? Ну и что, черт побери?
— Все изменилось, — буркнул я.
Сол отвернулся и стал смотреть вдаль. Сухогруз с Великих озер рассекал волны, поднимаясь вверх по реке, его флаги развевались по ветру.
— Такая хорошая девочка, — снова вздохнул он. — Что они с ней сделали… — Он достал платок и высморкался. В глазах старика стояли слезы. — Можешь рассчитывать на меня.
По его лицу было видно, чего стоило это решение. Я обнял его и похлопал по спине.
— Ты правильно поступаешь, Сол.
— Не знаю, — буркнул он, уткнувшись мне в плечо. Мы еще покурили и повернули назад к дому. Сол снова нахмурился.
— В чем дело? — спросил я.
— Насколько я понимаю, ты рассчитываешь воспользоваться машиной снов?
— Конечно.
— Боюсь, будут проблемы. Я не знаю, где она. На меня будто свалилась тонна кирпича.
— О боже, только не это! — простонал я. Сол пожал плечами.
— Прошло много лет… — Он задумчиво повертел в руке сигарету. — Надо поговорить с Ленни. Думаю, он в Чикаго. — И лукаво прищелкнул языком. — За ним должок.
— Машина у него? — с надеждой спросил я.
— Нет, но он может знать, где она. — Сол закурил и надолго задумался, потом взглянул на меня. — Должен тебя кое о чем предупредить.
— Да?
— Какие новости сначала: плохие или те, что получше?
— А совсем хороших нет?
Сол вздохнул и почесал затылок.
— Во-первых, после машины твое время начнет выкидывать разные фокусы. Не знаю, как и объяснить. Понимаешь, привычная реальность, в которой так удобно жить… мне ее, кстати, очень не хватает. — Он печально улыбнулся. — В ней все построено на причинах и следствиях.
— Говори, не тяни.
— Короче, ты как бы выпадаешь из общей колеи. Иногда память о прошлом кажется куда реальнее, чем то, что у тебя прямо перед глазами. Иногда я знаю заранее, что должно произойти. Например, через десять секунд ты скажешь: «Будь я проклят».