— Который?
— Какой хотите.
Я попробовал, попал пальцем в глаз и ойкнул от боли.
— Вот так они и видят! Однако в ходе эволюции глаза сместились и повернулись вперед, так что накладывающиеся друг на друга ноля зрения стали обеспечивать трехмерное восприятие. Теперь мы можем видеть в глубину, появилось новое, третье измерение. Эффект сознания практически аналогичен: оно также дает нашему восприятию мира новое измерение… Руку можете убрать.
Профессор подождал, пока я это сделаю, потом продолжил:
— Стереоскопичность, связанная с совместной активностью двух полушарий мозга, точно так же включается в результате акта восприятия окружающего мира и попытки его осмысления…
Я недоверчиво покачал головой.
— Теория интересная, а как обстоит дело с доказательствами?
Он презрительно махнул рукой с зажатой в ней сигаретой.
— Этим пускай занимаются экспериментаторы.
Я теоретик.
Я задумчиво почесал в затылке. Смело, конечно, но… Профессор увлеченно жестикулировал.
— Вот возьмите хотя бы такой феномен, как метафоры в человеческом языке. В отличие, скажем, от каких-нибудь дельфинов или орангутангов мы просто не можем обойтись без метафор! А что это такое? Два понятия сравниваются и связываются в одно целое без всяких там «похоже» или «как»: «огненная колесница солнца», «пелена тумана» и так далее. Понимаете? Таким образом язык отражает свойства сознания, два информационных сигнала накладываются, порождая третий, создавая новый смысл!
— М-м… орангутанги… а у них как? — тупо спросил я. Профессор только отмахнулся и понесся дальше. Глаза его горели.
— А вот самое интересное! Сознание животного существует лишь в настоящем. Хочется есть? Давай сейчас! — Он ткнул пальцем в стойку. — Видим то, что видим сейчас. — Тычок в окно. — Все в настоящем времени! Все привязано к тому, что окружает нас в данный момент. Сознание увязает в примитивных реалиях. — Руки его плавно поднялись и резко опустились, словно прижимая воздух к земле. Я готов был аплодировать его артистическим способностям. — И только человеческий разум способен предвидеть и сожалеть, вспоминать и надеяться! Понимаете? Понятие времени существует лишь в рамках человеческого сознания! Само по себе время есть следствие стереоскопичности!
— Гм… — У меня появилось какое-то странное ощущение. — Гм… — Однако мой собеседник явно ожидал более пространной реакции. — Даже время? А не слишком ли вы размахнулись?
Он снисходительно улыбнулся.
— Да что вы… Вы же сами видите, какие тут перспективы! Просто невероятные!
— Ну да, конечно, — промямлил я, желая поскорее закончить лекцию. Однако профессор явно не собирался так скоро сдаваться.
— Способность «смотреть со стороны», в том числе и во временном аспекте, дала человеку возможность развить также и мораль! Что это такое, как не способность предвидеть нужды или откладывать на будущее их удовлетворение? — Он вздохнул, заморгал и возвел взгляд к потолку. — На самом деле это всегда доставляло мне массу неудобств…
— Что, мораль?
— Отложенное удовлетворение. — Он пристально посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Заговорщически…
От профессора страшно несло одеколоном. Я поежился. О боже. Он все не унимался:
— Сама человеческая цивилизация как таковая обусловлена объективизирующими свойствами стереоскопичности. Когда люди осознали, что могут взглянуть на себя «со стороны», то вся их жизнь стала, по существу, историческим сюжетом. Разум стал как бы рассказчиком. Отсюда мифы, биографии — литература, наконец!
— «Так говорил Заратустра»! — расхохотался я, обрызгав слюной его свитер.
Удивительный лектор все больше возбуждался, его очки запотели, жестикуляция стала беспорядочной. Я почему-то был уверен, что сейчас он заговорит о Боге…
— И в самом деле, — воскликнул он, раскинув руки широко в стороны, — в этом «внешнем» сознании, если разобраться, содержится вся суть наших понятий о божественном! Что это, как не душа в самом классическом ее понимании? Нелокальность, нематериальность, существование вне тела и одновременно способность наблюдать, судить, делать выводы! Требуется лишь один маленький шажок, чтобы появилось понятие о «высшем духе», вездесущем и всезнающем, направляющем и контролирующем развитие всего мира, видимого и невидимого! Это и есть всеобщий первоисточник, универсальный историк, главный творец сюжетов — Господь Бог! — Профессор перевел дух, удовлетворенно затянулся сигаретой и, наклонившись ко мне, тихо спросил: — Вы когда-нибудь спали с мужчиной?
Сол потянул меня за рукав.
— Пошли, — шепнул он. — Ты же видишь, это псих.
— Ага, — согласился я, догоняя его, — но какие у него руки!
— Ты совсем, что ли, пьяный? — фыркнул он.
Я оглянулся. Профессор размахивал руками, повернувшись к какому-то бедняге, оказавшемуся рядом. Похоже, он начал лекцию сначала… Ладно, Богему в помощь. И всем нам. Я чувствовал себя просто великолепно. Солу пришлось прислонить меня к стенке лифта и поддерживать одной рукой, нажимая кнопку нашего этажа. Лифт загудел и тронулся. Я посмотрел на свое отражение в зеркле: мои плечи тряслись от смеха, лицо было искажено безудержным весельем. «Типология! Френология! А как же без теологии!» — повторял я, хихикая. Сол молча слушал и вздыхал. Вдруг я обратил внимание на табличку, которую он прицепил мне на грудь в начале вечера. В зеркале задом наперед читалось: «кочаб йонвымС». К шестому этажу мне наконец удалось это расшифровать.