Витязи еще не закончили завтрак, а хозяин утерся рушником и отправился править дела — надо гребцов собрать, подготовить лодью, да нагрузить в нее всего, что потребно.
Только он ушел, из-за угла терема выглянула светловолосая челядиница.
— К вам тута баба пришла… — лениво вымолвила она. — Кажет что к Микуле. Будете говорить?
— Зови сюда! — не отрываясь от миски махнул рукой Ратибор.
— Поглядим кто такая.
Конопатое лицо прислужницы скрылось из виду и вскоре из-за угла вышла жена Твердояра, чуть ли не волоком тащившая в поводу недовольного Ветерка.
— Исполать вам, витязи! — чуть поклонилась она. — Вот, коня привела для Микулы… Вы уж простите, но сердце подсказало, что так будет лучше… Не надо вам возвращаться в деревню, и уж тем более мужу моему покидать ее не след. Увидит вас и уйдет… Вчера до ночи хмурый ходил, маялся, цельный кувшин браги испил. Все про Киев шептал, про Владимира. Ну… Я ему еще меду налила, чтоб утром подольше поспал.
Она отпустила повод и не дожидаясь ответа тихонько скрылась за теремом. Друзья молча переглянулись, да что тут сказать? Только Сершхан вздохнул, утирая рот рушником:
— Может так и впрямь лучше… Ратибор прав, у каждого в этом мире есть свое место.
Никто не ответил, а стрелок снова налег на еду, громче обычного застучал ложкой в полупустую миску.
Ветерок шевелил ушами, морда нетерпеливо тянулась к хозяину, но ноги к столу не ступали — схлопотать можно в два счета, коль соваться куда попало. Микулка улыбнувшись подошел к коню, тот ухватил с руки кусок мягкого хлеба, довольно фыркнул и влажные губы снова уткнулись в ладонь, выискивая угощение.
— У тебя аппетит как у нашего стрелка. — добродушно усмехнулся молодой витязь. — Ну ладно, ладно… Соскучился…
Погода стояла ясная, словно за прошедшие дни с небес слилась вся вода и теперь ни единая пушинка облаков не застилала выцветшую от жары синеву. Черняк вскоре вернулся, в двух шагах позади почтительно ступал совсем молодой парень, чуть старше Микулки на взгляд. Худой, почти тощий, на вытянутом лице легко читаются блуждающие в голове мысли — странная смесь холодной решимости с почти отчаянным страхом.
— Лодью собрали, — невесело начал хозяин. — А вот желающих отправиться в Киев не много. Я ведь заставить их не могу, понимаете сами… По своей воле пришли с полтора десятка гребцов, но я оставил десяток, остальные не очень-то силой одарены. К чему вам лишние хлопоты? С кормчим туго… Рыбари побаиваются идти на поляков, у них тут семьи, хороший улов. Явились лишь те, кто в реке ничего не смыслит — все больше хозяйский люд, у кого дела идут худо. Да. Пытаются сыскать лучшей доли да легкой славы… Это к тому, что я вам вчера говорил.
Он неуверенно почесал черную бороду и косо оглянулся назад.
— Вот, привел вам Мякшу… — вздохнул он. — Его отец уж год как загинул, ушел на лов и не воротился. Так хлопец и остался один. Как прослышал про надобность в кормчем, сразу ко мне. Я, грит, добре Днепр знаю, с отцом вдоль и поперек хаживали. Да. Шибко просится с вами.
— Что-то он молод для кормчего… — сморщился Ратибор. — Гребцы ж засмеют.
— Ну так не давайте в обиду! — пожал плечами Черняк. — Честно скажу — лучшего предложить не смогу. А впереди ведь пороги… Пройдете сами?
— Мы его возьмем! — неожиданно подал голос Микулка. — Поглядим, так ли он хорош как рядится.
Он смерил ровесника придирчивым взглядом и спросил, чуть подняв брови:
— Скажи по чести, отчего решил пойти с нами?
— Ну… — еле слышно выдавил из себя Мякша. — Хочу сам узнать на что гожусь. Я у отца все секреты выведывал, ходили и в сушь, и в паводок.
Я у отца все секреты выведывал, ходили и в сушь, и в паводок. Может теперь сгодятся мои познанья? Вы ведь на поляков, да?
— На них. — заинтересованно кивнул Сершхан, мельком оглядев друзей.
— Иди командуй, кормчий! — вполне серьезно вымолвил Ратибор, словно разглядев неслышное согласие соратников. — Нам до обеда надо отчалить. Только вот что… Раз уж в герои метишь, возьми оружие. И гребцам накажи на всякий случай.
— У меня есть меч! — гордо сверкнул глазами юнец. — От деда остался. Отцу он не передал, считал неумехой, хотел оставить достойному. А я тоже не шибко путевый, дыханием слаб для битв. Но может теперь…
— Теперь да… — хмуро кивнул стрелок. — Теперь всяк, кто оружие не роняет, может принесть свою пользу. Беда на Руси! Так что бери, не стесняйся.
Когда Мякша скрылся за теремом, Черняк глянул ему в след и не таясь тяжело вздохнул.
— Секреты, говорит, знаю… — сплюнул он в пыль под ногами. — Днепр из конца в конец исходил… Его отец был худшим рыбарем на Днепре. Пил больше, чем рыбы вытягивал… Чему мог мальца выучить? Одна надежда, что тот сам хоть что-то понял.
— Не мучайся! — успокоил старосту Волк. — Лучше он, чем жаждущий легкой славы плотник, видавший реку только с берега. Али не так?
Черняк безнадежно махнул рукой, усаживаясь на лавку возле стола.
Дел никаких больше не было и друзья, чтоб не тратить время попусту, решили отплыть немедля, как только Мякша будет готов. Микулка не возражал, его словно бечевой тянуло в Киев, поскорей выведать у Белояна, как вернуть ненаглядную Диву. Витязи собрали нехитрые дорожные вещи и прямиком направились к реке, благо идти недалече — три улицы и два переулка. Пронырливый Ратибор даже умудрился где-то добыть темно синий кафтан себе в пору, взамен изодранного в клочья уличскими стрелами. Микулка усмехнулся, подумав, что с эдакими умениями стрелок и без всяких волховских советов умыкнет из вирыя не то что девку, а кресло из под Перуновой задницы. Как разберемся с бедами, что на Киев свалились, надо будет с ним перемолвится по этому поводу.