— Эгей, Микулушка! — снова окликнула она, настороженно озираясь и прислушиваясь к каждому шороху. — Ты где?!
Не дождавшись ответа, зябко поежилась и добавила совсем тихо:
— Мне одиноко и страшно одной… Никогда раньше так не было…
— И не будет! — почти в самое девичье ухо ответил неслышно подкравшийся паренек.
Дива аж вскрикнула от неожиданности, оглянулась и строго оглядела широкоплечего витязя с головы до ног, даже кулачками в бока уперлась для грозности:
— Я тут беспокоюсь, зову, чуть не плачу, а он подкрадывается аки дикий зверь! Не соромно?
— Вот глупенькая! — нежно шепнул Микулка, скинув в траву оленью тушу. — Я же тебя люблю как…
— Ну, скажи, скажи! — уже озорно улыбнулась девушка.
Грусть и тревога в глазах мигом сменились радостным облегчением.
— Ну… Как хорошо поспать, как покушать всласть… — в тон ей улыбнулся паренек.
Грусть и тревога в глазах мигом сменились радостным облегчением.
— Ну… Как хорошо поспать, как покушать всласть… — в тон ей улыбнулся паренек.
— До чего же ты вредный… — ласково молвила Дива обвивая руками крепкую шею. — И до чего ж я люблю тебя… Тоже словами не выразить!
Она тронула его губы своими, распущенные волосы мягко заструились по плечам, послушно играя при каждом движении.
— Устал, наверно, с охоты? Такого оленя загнать…
— Для тебя старался! — похвастал Микулка. — Телок молодой совсем, вкусный… Мне его загнать старый друг помог, я от того и задержался, что мы с ним парой слов перемолвились.
— Друг? Хотя тебе не удивляюсь, ты и на дне морском друзей сыщешь, не то что в ночном лесу. Добрый ты… Самый лучший!
Молодой витязь подхватил жену на руки и хотел было войти в дом, как расслышал едва приметный крик, даже скорей ощущение крика.
— Слышишь? — тихонько спросил он девушку.
— Что?
— Вроде кто-то кричал человеческим голосом… Там, на полудне, у моря. Вот же незадача, волны шумят как назло!
Прибой снова грохнул о скалы, откатился, затих, и в этот миг уже явственней разнеслось над волнами и лесом:
— Микуууулаааа!
Микулка вздрогнул и опустил на землю молодую жену.
— Кто-то кличет меня! — встревожено шепнул паренек, ощутив, как отчаянно дернулось сердце. — Принеси меч из светлицы, догонишь меня у моря! Да, и света возьми, а то пока луна из-за гор выползет… Я буду у скал возле самой тропы.
Дива побледнела, как бледнеет небо перед близким рассветом, повернулась и без лишних слов скрылась в избе. Нехорошее чувство гнало вперед, не давая остановиться, подумать, поддаться тревожившим мыслям.
Шуршала прибоем блестящая галька, море бессильно плевалось шипящей пеной, еще помнило о бушующей где-то буре, но в темноте откатившихся волн пряталась тайна и Микулка силился рассмотреть, расслышать ее, присев у самой кромки подкрадывающейся воды. Дива подбежала почти не слышно, только мерцающий факел высветил берег скачущим дымным светом, превратив серую гальку в тысячу искрящихся самоцветов.
— Никого не видать… — задумчиво молвил Микулка, закидывая за спину меч — Но не могло же мне померещиться!
— Я тоже слыхала. — кивнула девушка, отдавая мужу смолистый факел вслед за оружием.
Он поднял его высоко, махнул пару раз, с гудением раскидав огненные брызги, потом не удержался и крикнул, срывая голос:
— Я тут! Коль кому-то потребен!
Факел безнадежно опустился почти к самой гальке, задымил, замерцал красным светом. И тут же в пучине мелькнула людская тень, рванулась с прибоем, прыгнула, разорвав ночь бриллиантовым блеском невиданной чешуи, волна откатилась, оставив на берегу едва живое девичье тело с хвостом вместо ног. Морянка тяжело перевернулась на спину, запутавшись в облепивших тело локонах и шепнула чуть слышно:
— Микула…
Дива подозрительно покосилась на тяжко вздымавшуюся девичью грудь.
— Я смеялась, но всерьез не думала, что у тебя и впрямь друзья есть на дне морском. Точнее подруги. Познакомил бы хоть…
— Да я морянку так близко впервые вижу! Не сойти мне с этого места! Но у этой явно беда, помоги ей, я подсвечу.
Он поднял факел к самому небу, стараясь чтоб свет не дрожал, а Дива присела рядом с морской красуньей и убрала с ее лица прилипшие волосы. Тело язвленным не было, разве что пара чешуек слетела при ударе о твердые камни.
— Она водой или воздухом дышит? — беспокойно шепнул паренек. — Может ее в море закинуть?
— Это было бы краше всего, только я не дотяну, а тебе… Погоди, надо узнать чего она хочет, не зря ведь звала тебя среди ночи.
Дива стянула с тонкой талии вышитый пояс и вымочила в соленой воде, холодные капли упали на бледный, словно луна, лоб морянки, глаза раскрылись, огляделись осмысленно, а губы шепнули гораздо тверже:
— Ты селянин Микула?
— Я и есть? А тебе что за дело?
— Мне почти ничего… А вот тебя, видать по всему, касается. Други твои попали в большую беду. Без тебя, говорят, не выбраться. Мне до людских дел нет интересу, но один из них… Витязь с длинными волосами и сладким голосом… Запал мне на сердце! Не хочу его погибели, потому и взялась помочь.
Даже сквозь прибой послышался облегченный вздох Дивы, морянка едва усмехнулась и тихо продолжила:
— Их, всех троих, полонили у Олешья, на изгибе Днепра, приковали цепями к толстенным столбам, а в полдень нового дня на прикормленное место прилетит Змей. Витязи сказали, что знают эту породу, сладу с ним нет никакого, никто не одолеет такого даже с оружием, а у них только голые руки. Без тебя точно загинут, больше помощи ждать неоткуда. И времени мало, лишь до полдня. Они так и говорили — полденный Змей.