— Это они нас так о помощи попросили, — серьезно ответил Сершхан. — По другому, видать, не умеют. Но помощь им точно потребна, я вам сейчас кое что расскажу…
— А ты откель знаешь? — вытянул шею Ратибор. — Али не спал?
Он был прикован с самого правого краю, поэтому между ним и Сершханом оказался Волк и два пустых столба — приходилось прислушиваться.
— У меня еще с людоедской веси осталось зелье супротив всякой отравы. Пока вся корчма пялилась на то, как ты льешь ол из кувшина, я исхитрился высыпать кубышку на перепелкино крылышко. Им и закусил. Помогло… Так что я прекрасно слышал все, о чем говорили эти эээ… добрые люди.
— Судя по столбам, цепям и особому месту, — огляделся Волк. — Нас приготовили в жертву. Вот только волхвов не видать… А если еще и дождь сюда приплести, то жертва, видать, Стрибогу. Замучил олешьцев ливень, а тут путники под руку подвернулись, не свои, не жалко… Отчего Бога не ублажить? Так?
— Не совсем, — звякнул цепью Сершхан. — Точнее совсем не так. Ливень этот не так часто бывает — раз в год, да и горожанам от него ни холодно, ни жарко, привыкли. Их мучает то, что с этим ливнем приходит…
Тут уж дошло и до стрелка, и до Волка… Оба в миг побледнели, а Ратибор отчаянно рванул цепь.
— Ууууу!!! Заразы… — яростно взвыл он. — Еще и солнца не видать, как на зло! Сершхан, ты узнал каков ОН, полденный или полночный?
— Поденный! Они как раз жаловались, что мы поздно приехали.
— Хвала Светлым Богам! Есть еще время! Надо что-то придумать.
— А что тут думать? — качнул головой Сершхан. — Сматываться надо! Вот только как? Погодите! Волк, ты ведь смог обернуться зверем, чтоб Диву из рук Громовника вызволить! Сможешь сейчас? Сбегал бы за подмогой вниз по реке… Нам ведь не драться надо, а только цепи сломить, любой кузнец за хорошую плату возьмется.
— В том-то и дело, что цепи! — опустил голову Волк. — Железные… А хладное железо перекидываться не дает. Вот если бы были веревки…
— Может раньше и были… — пожал плечами Ратибор. — До первого оборотня. Вот, зараза, хоть плачь! Кого же покликать на помощь?
— Кого — сыскали бы, — вздохнул Сершхан. — Знать бы как… Надежды на то, что Днепр от дождя вздуется и выворотит столбы, маловато, ждать пока перержавеют цепи, тоже навряд ли дождемся… Стойте!!! Я как про воду подумал, мне словно башку изнутри осветило! Ведь Морянка отдала Волку раковину не для одной красы! Рекла, что этим оберегом можно ее ПОКЛИКАТЬ, коль дунуть в него у любой воды!
— Вот уж чего, чего, — сплюнул в грязь Ратибор. — А воды тут хоть залейся… Дуй давай, а то воссиял аки ясное солнце!
Певец склонил голову и почти тут же в пожелтевшей воде мелькнуло прекрасное девичье тело, только хвост вместо ног, вроде рыбьего. Морянка стремительно скользнула в бурлящих волнах, сверкнув бриллиантовой чешуей и вынырнула по пояс у самого берега, ухватившись за торчащую из песка корягу, река текла, играя густыми черными волосами.
— Гой еси, добры молодцы… — почти пропела девушка. — Ладная нынче погодка, а вот вода грязная. Как тут берегини живут?
Она изящно перевернулась на спину, словно невзначай показав ладную грудь, струи дождя омывали лицо, смешиваясь с мягкими локонами.
— Отчего покликал, витязь? — обратилась Певунья к Волку, не спускавшему с нее восхищенных глаз. — Хочешь спеть мне земные песни? Луны не видать… Что за песни без полной луны?
Витязь едва опомнился, даже головой встряхнул для верности, но все же вымолвил отчетливо и громко, перекрикивая шум стихии:
— Не петь я тебя позвал, а на помощь!
— Неужто такому славному витязю помощь потребна?
— Так вышло… Понимаешь, мы тут не по собственной воле, цепи держат, а сорвать их сами не можем, для этого нужно железо, у нас же только голые руки. Помоги! Проплыви вниз по реке, покличь любого мужика с топором или молотом, а потом можно будет и спеть!
— Погоди! — спешно выкрикнул Ратибор. — Ты что же девку на верну погибель шлешь? Любой кто ее увидит, перво-наперво ухватит лук или копье, а то и вовсе багром перетянет с испугу. Это для тебя она краса, а для селянина? Для того что не человек и не лохматый зверь — все нежить. Кто ее слушать станет?
— И что же делать? — в отчаянии воскликнул Волк.
Сершхан все это время задумчиво шевелил губами, прикидывая ситуацию и так, и эдак, наконец решительно поднял лицо и твердо сказал:
— Микулка…
9.
Закат пламенел буйным заревом, погружая солнце в густую пелену туч, но над головой небо отливало кристальной чистотой, а жаркие звезды зажигались в нем словно уголья костра. Микулка брел через лес, шуршал по редким опавшим листьям, быстро спускаясь к избе, ноги осторожно ступали по травянистому склону. Тяжкая, еще по живому теплая туша красавца-оленя ощутимо давила плечи. Сапоги повлажнели от теплой вечерней росы, рука для надежности ухватывала стволы тонких деревьев, а свет оконца, разливающий по округе тепло и уют, мелькал уже совсем рядом.
Внизу, отголоском далекой бури, шумело незримое в навалившейся тьме море, морянки молчали, видно ушли с прибрежных скал, опасаясь разыгравшихся волн. Не усидевшая в одиночестве Дива скрипнула дверью, высветив масляной плошкой всю поляну у дома, позвала нетерпеливо, беспокойно, темнота отозвалась лишь потревоженным эхом.