Микулка не хотел глотать, пускал пузыри и зеленоватую пену, но биться стал как-то бестолково, несильно.
— Шею отпусти! Он сглотнуть не может! — устало выдохнул Жур.
Сершхан снопом повалился на пол, паренек глотнул и разразился неистовым кашлем, но быстро успокоился, глаза закатились под тяжелеющие веки, рывки слабели, слабели и скоро крепкий здоровый храп заставил скрипнуть плотно подогнанные ставни.
— Оттащите его к двери, пусть полежит в прохладе, жар сейчас не в подмогу. — посоветовал хозяин и с трудом поднявшись уселся на лавку. — Кто из вас задом в печь угодил?
— А что с того? — недовольно отозвался Ратибор. — Тока рубаху опалил, шкура целая. Ты лечить меня что ли удумал? Нет уж, благодарствую, видал я твое лечение…
Волхв усмехнулся, усевшись на свое место возле печи, рука привычно легла на навершие посоха.
— Теперь сказывайте кто такие, откель пришли и что такое с витязем приключилось, отчего душа из тела выскочила? — строгим голосом вопросил он.
Ты лечить меня что ли удумал? Нет уж, благодарствую, видал я твое лечение…
Волхв усмехнулся, усевшись на свое место возле печи, рука привычно легла на навершие посоха.
— Теперь сказывайте кто такие, откель пришли и что такое с витязем приключилось, отчего душа из тела выскочила? — строгим голосом вопросил он.
Друзья уселись возле разваленного стола, но Ратибор говорить не спешил, все собирался с мыслями.
— Нам казали, что ты слепой… — собравшись с духом вымолвил он. — А ты бегаешь по дому, накал кочерги определяешь, откуда-то узнал, что у нас меч, хотя зубы по обычаю ножом раскрывают. Значит знал, что ножа у нас нет? Когда тебе кочергу подавали, ты воздух не щупал, как слепцы делают, ухватил сразу, будто зришь в полутьме не хуже кошки. Как объяснишь?
— Так ты думаешь, я людям голову морочу? — усмехнулся Жур.
Встал, рука потянулась к печи и уверенно выхватила пылающую головню. Волхв опустил пламя до самого пола, склонил голову и двинулся к замершим в ожидании витязям. Он подошел почти вплотную, вскинул лицо и разом поднял головню. Пламя дернулось и разгорелось в полную силу, высветив добрую половину избы, друзья сощурились от неожиданности, а приглядевшись шарахнулись в ужасе — вместо глаз у волхва зияли две страшные обожженные раны.
— Рассказывайте! Не я к вам в гости пожаловал! — грозно вымолвил хозяин, ничуть не повысив голоса.
— Мы шли в Киев, — не вдаваясь в подробности ответил стрелок. — Зашли, значит, в Олешье, в корчме посидели, а хозяин, зараза, подмешал нам в пиво сонное зелье. Очнулись мы у Днепра, цепями к столбам прикованы, чуть ли не голышом. Хорошее у вас гостеприимство, сказать нечего… Только один из нас пиво не пил, лишь притворился спящим, когда увидал что с нами случилось. Он то и услышал для чего нас в одном исподнем на белый свет выставили.
— Змей… — огорченно кивнул Жур.
— Точно… Гадина поганая.
— И что, горожане передумали вас в жертву давать? Других подсунули?
— Знаешь, хозяин… — усмехнулся Ратибор, немного успокоившись от жуткого вида своего собеседника. — Мы их не очень-то спрашивали. Утекли и весь сказ. Один из наших гостил в деревне, а как прознал про беду, привел коваля и тот перебил цепи.
— Герои… — презрительно скривился волхв. — Вместо вас все равно других отдали!
— Да? — улыбка стрелка сделалась еще шире. — Отдать-то отдали, тока все живы-здоровы, а вот Змей эээ… почил. Беспробудно, тоись.
— Что?! — Жур схватил Ратибора за плечо, чуть не вывернул. — Кто-то Змея одолел?! Быть такого не может, это ведь…
Он закусил губу, с трудом останавливая рвущиеся на волю слова, успокоился, дыхание стало не таким бурным.
— Кто? — коротко переспросил он, стараясь выведать главное.
— Тот самый витязь, коего ты кочергой жег.
— Так это он из-за Змея так прихворал?
— Что ему Змей? — небрежно махнул рукой Ратибор. — Это все из-за девки. Была у парня невеста, дело молодое, а тятя ее не дал добро на свадьбу. Как раз тока Змей оземь грохнулся, та и прибегает в слезах, мол тятя не велит боле за порог выходить. Ну, соратник наш малость с горя умом и тронулся. Такие вот дела…
Хозяин молчал, лоб прорезали глубокие морщины, подходящие скорее умудренному жизнью старцу, чем мужу сорока весен от роду.
Такие вот дела…
Хозяин молчал, лоб прорезали глубокие морщины, подходящие скорее умудренному жизнью старцу, чем мужу сорока весен от роду. Забросив головню обратно в печь, он уселся на лавку и задумчиво ухватился за посох.
— Чаще всего кривду от правды отделить не сложно… — неожиданно вымолвил Жур. — Но не всегда. В твоем сказе много правды, много вымысла, но так все замешано, что разобраться не просто. Да и незачем… Какое мне дело? Но коль принесли хворого, я теперь пред Богами за него отвечаю. Так что не темните, будьте ласковы! Чего говорить не хотите, на то воля ваша, но касаемо хвори — выкладывайте все как есть! Думаете я поверю, что от расставания с невестой человек так захворать может?
— Верь не верь, — пожал плечами Сершхан. — А оно так и есть.
— Врете… — беззлобно фыркнул волхв. — Такая хворь может статься от смерти любимой, от безвозвратной потери… А что тятя? Тоже мне препона… Возьми да и выкради свою красу ненаглядную!