Что-то дрогнуло в лице кузнеца, видать, запоздалый стыд за сорвавшиеся без разбору слова. Он оглядел прибранную избу, слегка опустил глаза и молвил каменным голом:
— Меня звать Твердояром… Если какая помощь потребна, так я завсегда рад… Помогу, тоись. Да… Простите, погорячился сдуру! Как с Сершханом перемолвился, сразу понял, что вы не наемные вои, а судя по тому, что в избе сделали, и руки у вас на месте.
— Да что там! — отмахнулся Ратибор. — С кем не бывает? Не ошибается тока тот, кто на печи сидит, ножки свесил. Мы, вот, тоже сдуру да по неосторожности чуть жизни не лишились, впутались в эту историю. Но худа без добра не бывает! Коль Боги позволят, больше от этого Змея никто смерть не примет. А помощь твоя и правда нужна. Вот Микула, он тебе объяснит что надо.
Пока оленина тушилась в горшке с принесенными из чулана травами, Микулка с Твердояром отправились в дровяной сарайчик, подыскать подходящие жерди для лука и стрел. С трудом, обдирая ладони, отыскали среди бревен приличный осиновый кол, толщиной чуть больше руки. Пришлось переворошить всю кучу, но оно того стоило, потому как свежесрубленное дерево на лук не пойдет — слишком податливо. Там же сыскались жерди для стрел, сухие и крепкие.
— Огромный самострел хочешь сделать? — оценив выбранное, поинтересовался кузнец. — Хорошая придумка. Но успеешь ли станину и ворот сделать? Тут с луком возни почти на всю ночь, надо стрелы вывести с точностью, да еще наконечники сковать. Кроме того по такой грязи самострел дотащить будет тяжко…
Он на миг запнулся и глянул на паренька широко раскрытыми глазами.
— Или не самострел?! — понизив голос спросил он. — Вот я дурень! Это сколько ж в тебе, отрок, лютой силищи, коль дотащил от Днепра друзей с моими цепями! Представить страшно… Одну такую цепь десять мужиков перли, чуть пупы не поразвязывались. А тут один троих дотянул… Значит лук?
— Лук, лук, — слегка улыбнулся Микулка. — С самострелом возни шибко много. Да и в случае промаха зарядить будет сложно. Лук, он вернее. Али не так?
Твердояр понимающе кивнул и притащил ладно навостренный топор, паренек взял его, придирчиво взвесил в руке и принялся за работу. Cначала под осторожными ударами широкого лезвия отслоилась кора и тонкий слой луба, осиновый шест заблестел, заиграл блестящей гладью чистого дерева. Микулка тщательно выверил самое толстое место, принял за середину и ровнехонько отсек излишние концы. Получилась ровная палка высотой в его рост, на концах чуть тоньше, чем в середине.
После этого пришлось немного подтесать концы, придать им более плоскую форму, а уже после этого сделать кольцевые зарубки, чтоб петли тетивы не соскальзывали.
— Из чего тетиву делать будешь? — с интересом поглядывая спросил кузнец.
— Из пеньковой веревки. Надо ее в тройную косу сплести, должна будет выдержать.
— Ой ли? Не лучше ли из воловьих жил?
— И рад бы, да готовая тетива не пойдет — коротка и тонка, а сейчас вить жилы уж поздно, не высохнут к сроку.
— Твоя правда… — нахмурился Твердояр.
— Да только пенька — ненадежная штука, разлохматится с первого выстрела и лопнет в самый непотребный миг. Но мы и впрямь ничего лучше ныне не сделаем, остается лишь на Богов уповать.
Микулка аккуратно вывел последнюю зарубку, ухватил топор у самого обуха и как ножом снял заусенцы, придав концам слегка крючковатую форму, чтоб надежней держали туго натянутую тетиву.
— Так, теперь нужна большая куча свежего навозу. Только не конского, лучше всего от волов. — закинув на плечо палку, вымолвил он.
— Ну, — усмехнулся широкоплечий коваль. — Этого добра на Руси навалом, можно и по уши влезть, коль потребно. Ладно, не сверкай глазами! Пойдем лучше в хлев.
— Ежели ничего окромя навоза не видеть вокруг, так сам же в нем на всю жизнь и погрязнешь! — сощурил глаза Микулка.
— Верно речешь, да только если не замечать, да соломкой присыпать, тоже ничего доброго не выйдет. Как раз и увязнешь по ноздри через пару лет. Али не так? Выгребать его надо!
— И то верно, — нахмурившись согласился молодой витязь. — Коль не махать лопатой, меньше его точно не станет. Пойдем, хозяин, показывай что у тебя за хлев.
Хлев встретил теплом, запахом сена и необычной, ухоженной чистотой, две коровенки пожевывали сладкую свеклу, рядом лакал из дощатой кадушки кудрявый теленок, седьмицы две от роду, с морды молоко так и капало.
— Пойдем дальше, — чуть хвастливо махнул рукой кузнец. — Того что тебе надо, тут не сыщешь, а на заднем дворе целая куча, землю им сдабривать хорошо, вот и держим до перегною.
Куча действительно была не малая, Микулка чуть усмехнулся и сняв с плеча палку всадил ее, словно копье, в самую середину, разогнав целый рой схоронившихся от проливного дождя мух, потом налег всем телом и загнал внутрь по самый край, даже крючковатая зарубка скрылась из виду.
— А это на что? — искренне изумился хозяин. — Сам придумал, али насоветовал кто?
— Насоветовал, — кивнул паренек, поправив плечами меч за спиной. — Один старый и добрый друг. В навозе особая горькая соль, от нее дерево за ночь как камень станет, а с утра попробуем тетиву натянуть. Ладно, пусть лук тут киснет, а нам еще стрелами заниматься надо. Хотя нет, погоди! Кхе… Оленина в горшке томится! Не спалил там ее Ратибор? Пойдем к бабке, откушаешь с нами, олешек свеженький, вечером по лесу бегал.