Воевода зычно гаркнул в раскрытую дверь и через пару мгновений двое дружинников ввели в светлицу Тризора. Выглядел он в испачканном кафтане довольно жалко, но всем видом старался сохранить хоть остатки достоинства.
— Чего надобно? — скривившись спросил князь.
— Я кое что уже рассказал твоему воеводе.
— Я кое что уже рассказал твоему воеводе. — почтительно пояснил староста. — Мне, к примеру, известны все задумки Владимира, я ведь был на его последнем военном совете. И еще… Я убил его воеводу.
— Претич мертв?! — хором воскликнули князь с воеводой.
— Слава богу… — Бутиян заметно повеселел. — За одну эту весть тебе, русич, нужно дать награду не малую. А уж если послужишь…
— Для того и пришел. — понимающе кивнул Тризор.
Старосту усадили за стол и тот, стараясь не глядеть на зарубленного гонца, плеснул себе в кубок вина из кувшина.
— Значит так… — подумав начал Тризор. — Перво-наперво, тебе нельзя никаких гонцов посылать за город. Сколько бы их ни было, все полягут у ворот. Там, в одном из теремов засел стрелок, которому с полутора сотен шагов птицу на лету сбить не сложно. А уж лук у него… Я своими глазами видел! Для него любой доспех, как яичная скорлупа для птичьего клюва. Пошли людей, пусть перешарят все, но найдут. Иначе ни в одну, ни в другую сторону через ворота не пройдет никто. Пока стрелы не кончатся. А их у него очень много.
— Ясно! — князь кивнул одному из дружинников и тот скрылся, спеша выполнить наказ. — Что еще?
— Про конюшни ты уже знаешь, тут я опоздал… Но есть и еще кое-что очень важное…
Отправившийся с поручением дружинник влетел обратно как опавший листок от порыва ветра, а следом за ним ураганом ворвался обозленный, перемазанный в пыли ратник, без шлема, без щита, без оружия.
— Князь! — утирая пот со лба, вымолвил он. — Полсотни пешцев, которых ты послал за подмогой, полегли у ворот. Все до единого. Какой-то невообразимый стрелок, засевший в тереме у приворотной площади, побил из стрелами. Некоторых прямо через щиты! Чтоб его выкурить, выжившие подпалили терема вокруг площади. В городе пожар… На стенах и на башнях не осталось ни одного нашего дозора, всех перебил проклятый лучник. Но теперь ему точно конец, там так пылает, что на два десятка шагов не подойти, того и гляди пламя перекинется дальше. Надо уходить из города, князь.
— Ты… — сжал кулаки Бутиян. — Собачья кровь… Кто ты таков, чтоб мне указывать? Тварь! В темницу этого выродка! И казнить поутру. Да чтоб я ушел из Киева из-за бунта жалких оборванных варваров?! Черта с два!
Опомнившиеся дружинники завернули ратнику руки за спину и потащили из светлицы. Но он только истерически хохотал, приговаривая:
— Поутру… Ха! Поутру — это гоже! Поутру ты, князь, на колу воронами будешь командовать. Если сейчас не уйдешь из города.
Один из дружинников саданул его локтем по губам и ратник умолк, отплевываясь кровью.
Бутиян широким шагом подошел к окну и бросил взгляд на холм у казарм. Дружина Владимира таяла как воск в горячей воде, но и от сотни не потоптанных конями поляков осталось слишком мало. Можно сказать, силы уравнялись, но русичи бьются так ожесточенно, словно языческие боги вдыхают в них больше жизни, чем положено смертным.
Князь понял, что как это ни дико, а дружина Владимира победит у казарм, если на помощь не послать кого-то еще. Но кого? Пеших конников да дворцовую дружину? Черт… Видимо так, больше все равно никаких сил в городе не осталось. Кажется невозможным, но Владимиру удалось одной лишь сотней перебить все укрепившиеся в городе войска, все дозоры, полсотни пешцев, изничтожить всю конницу, а сейчас он добивает у казарм остатки пехоты.
А если горожане, поняв на чьей стороне успех, тоже выйдут на улицы? Это сейчас они по углам да щелям… Но если возьмут в руки хотя бы дубье, то город придется брать заново. И будет это совсем не так красиво и чинно, как в первый раз. Надо было не красоваться, а вводить в город больше войск… Проклятый Владимир! Как же ловко ему удалось провести всех липовым бегством!
— Воевода! — подумав приказал князь. — Выводи к казармам всех, кто остался. Эту битву нельзя проиграть! Бывших конников отправь тушить пожар, в бою с них теперь толку мало, а всех дружинников, тельников, кого найдешь — к казармам. Живо! Только учти — Владимира брать живым. Любой ценой! Ты меня понял? Оставь мне десяток из дворцовой стражи. На всякий случай. Все, ступай.
Полуян стрелой выскочил из светлицы и вскоре князь с удовольствием разглядел полных полторы сотни пешцев, ладным строем направившихся к казармам.
— Князь… — осторожно позвал Тризор. — Я могу кое в чем подсобить…
— Говори!
— Боец я не знатный, но ходок не плохой. Расскажи, куда надо идти, чтоб покликать подмогу? Я там пройду, где никакой витязь не пролезет, а тем более пять десятков. И еще… Заставы нужно предупредить не только о киевском бунте. Я узнал очень важную вещь — Владимировым прихвостням все же как-то удалось предупредить сильномогучих богатырей. Они вот-вот явятся, причем все вместе.
— Ничего… Я готов… Но покликать подмогу нужно как можно скорее. Коль получится, будешь боярином при мне. Обещаю! Знаешь где Собачий Овраг? Не в нем, конечно, но на левом склоне самая ближайшая из наших застав. Сейчас я начертаю тебе грамоту, отнесешь туда. Коль все выйдет ладно, готовь себе новый боярский кафтан!