Ратибор почти привстал от напряженного внимания, кожа в нескольких местах треснула, открывая опаленное мясо, на солому брызнули капли крови.
— Не верится… — хрипло сказал он. — Я привык видеть врага… Разить его мечом. А тут? Неужели нашим предназначением является бой с тенями, с бесплотными призраками? Не пойму… И верить не хочется. Какая же манера боя годится супротив тварей, которых и увидеть нельзя? Страшно… А как они выглядят в своем мире?
Жур грустно кивнул головой.
— Это неведомо никому. Я тоже не сразу поверил… Все это надо не просто услышать, а почувствовать, впитать, принять. Никак не иначе. Против бесплотного противника нужно и бесплотное оружие. Таким оружием стала Честь. Лучшее оружие против Трусости, Жадности и Равнодушия. А ведь именно эти твари ПОРОЖДАЮТ все остальные пороки. Они, подобно мухам, откладывают в душах яйца и из них вылазят черви зависти, предательства, подлости и обмана. Трудно поверить, но это так. Именно с таким Злом приходилось в стародавние времена сражаться людям. Сражаться впрямую! Это вам не Змеев бить…
Друзья переглянулись уже без нарочитого недоверия. Многое в словах волхва было понятным, многое походило на правду.
— Честь… — задумчиво протянул Волк. — Я как-то не могу представить ее оружием. Привычнее думать о ней как о человеческом достоинстве…
— Человеческий ум, — продолжил Жур. — Не может осознать того, что выходит за рамки Яви. Но эти чудовища, подвластные Злу, находятся за ее пределами. Их родина — Навь. Поэтому присутствие тварей мы чувствуем именно душой, а не разумом, не глазами, не телом. Наша душа одновременно и в Яви, и в Нави, через нее мир и единяется в Правь. Поэтому Трусость, Равнодушие и Жадность поражают именно душу — легче дотянуться. Когда-то, когда в жилах людей текло больше огненной крови Богов, многие могли ДУШОЙ выковывать в себе Честь. Раньше все люди были вооружены Честью. Те кто не мог выковать ее сам, могли, следуя советам соратников, перестроить свои души так, что они создавали в себе не оружие, но щит. Сейчас мы не различаем Честь как оружие и Честь как щит. Но разница есть. И не малая. Честь, как оружие, дана только вам и другим, носящим колдовские мечи. И вы, своим примером, можете помочь другим людям создавать в себе щит против тварей. Только щит. Сражаться можете только вы.
Сражаться можете только вы.
Волк согласно кивнул — это объяснение разъясняло хоть что-то.
— Но как может выглядеть такое сражение? — спросил он.
— Как бой. — серьезно ответил Жур. — Зло может прорваться в Явь во плоти. Так и было на Перевале. Оно, воздействуя на пораженных людей, может управлять ими, заставлять делать все, что угодно. А нежитью оно правит и вовсе играючи. Поэтому вы воины, а не волхвы или трудовые люди. Именно чужими руками оно расширяет границы Нави…
Уже после битвы на Перевале случилось так, что мечи попали в разные руки, в разные страны и не собрав их хоть небольшим числом, нельзя было сражаться со Злом. Это были трудные времена… Трусость, Равнодушие и Жадность пожирали людей изнутри безнаказанно, все больше расширяя владения Зла. Видя это, Боги решили вмешаться в людские дела. Ведь людство оказалось самым слабым местом на границе Нави и Яви. Они решили собрать вместе тех, кто вооружен колдовскими мечами, а значит и Честью. Да… Хотя точнее будет сказать, что один человек решил вмешаться в дела Богов. А уж затем Боги замыслили то, что случилось потом. Но это уже совсем другая история, тем более что из нее, в общем-то, ничего не вышло. Тот, кто должен был по воле Богов объеденить носящих мечи в Стражу Чести, не захотел этого делать. Он просто убежал от своего предназначения. Его в Страже так и зовут — Беглецом. Но стоит отдать ему должное — без него Стражи бы не было. Только он, общавшись с Богами напрямую, ведал об их задумке, только он мог рассказать об этом людям. И он рассказал. Дважды. Всего двум очень разным людям. А дальше все вышло так, как должно было выйти — Боги не делают за людей то, что они должны делать сами.
Волхв подул в остывавшее варево, внимательно поглядел на зеленоватую пенку и продолжил:
— Первый и создал то, что называется Стражей, а второй… У Беглеца был один старый друг. Зарян… Он сам мне рассказывал об этой странной дружбе и о том, как Беглец зажег его душу рассказами о древнем мече, вмерзшем в ледяную глыбу на Буяне-острове. До этого Зарян ничего о Страже не ведал, а Беглец не рассказывал, поскольку нельзя войти в Стражу, только услышав о ней. Ее надо почувствовать, впитать, принять… И вернее всего это чувство приходит с мечом, когда души бывших владельцев начинают беседовать с тобой, рассказывать, поучать. Сразу чувствуешь себя частью целого.
— Это точно… — задумчиво кивнул Микулка. — Чувство то еще… Помнится, я чуть не чокнулся, когда в голове заворчал чужой голос.
— Да… Чаще всего так и бывает. Годы проходят, прежде чем владелец меча понимает, что к чему. Но то, что все вы встретились, совсем не случайно! Хотя и волшбы никакой в этом нет. Просто те, кто носит такие мечи, живут немного иначе других. Не по краю дорожки ходят, а по самой середке, не по узеньким извилистым тропкам, а по широкому гостинцу. Вот и встречаются… Разве что лбами друг о друга не бьются.