— Кормчий! — позвал Витим.
— Скажи, можно ли нам пройти самым коротким путем до берега?
— Не совсем понял… — качнул головой ромей.
— Ну смотри. Если выйти из Таврики, как мы, но в Таврике не приставать. К какому месту берега можно прийти быстрее всего?
— А! Понятно. Таврида с заходной стороны врезается в Понт Эвскийский, то есть, в Русское море по вашему, длинным полуостровом. Его надобно по любому обходить, что мы и сделали нынешней ночью, теперь наш путь состоит из двух прямых линий: одна от Херсонеса до края полуострова, другая оттуда до ближайшего берега, то есть прямо на полуночь оттуда. Но наши корабли не ходят самым коротким путем, потому что берег в конце пустынный и делать там нечего. Греки от переломного места ходят на заход, к Днепру или еще дальше, к фактории.
— Давно мы прошли переломное место? — задумался воевода.
— Примерно в полночь. — охотно ответил кормчий, поразившись странному интересу варвара.
— Ясно. Правь к тому месту, о котором только что баял. Нам туда.
— Туда? Да там и людей нет! Степь, пустыня, берег обрывистый, камни торчат из воды. Нехорошее место! Кроме того вы до самого Днепра уплатили, деньги я семье передал и вернуть не могу.
— Оставь себе! — презрительно скривился Витим. — И правь куда кажут.
Константин пожал плечами, крикнул гребцам и корабль скоро сменил курс, оставив полоску земли по левому борту.
Минул полдень. Глинистый обрыв, выжженный солнцем, уныло маячил на севере, туманя взор. Берег пенил воду ласковым прибоем, но море было спокойным, едва лохматилось о прибрежные камни. Покатые, поросшие водорослями валуны тут и там торчали подобно спинам морских зверей, а у самой кромки воды одиноко и жутко уткнулся носом в песок покинутый ромейский корабль.
— Это он! — воскликнул Ратибор, первым заметивший брошенное судно. — Корабль, на котором бежал Громовник!
— Точно! — пригляделся Сершхан. — Витим, как ты узнал где он?
— Чутье. — коротко ответил воевода и внимательно уставился на приближающийся с каждым гребком берег.
Друзья недоуменно переглянулись, но промолчали, надеясь на объяснения позже, когда Витим будет в лучшем расположении духа.
— Странно, — Константин вытянул шею, разглядывая знакомое судно. — Отчего его бросили? Ни дыр в днище, ни следов пожара… Корабль Кирилла, я его знаю. Странный кормчий, нелюдимый, вечно путается со всяческой швалью, с наемниками, а то и с пиратами. Но бросить корабль… Не просто странно — глупее некуда. Не потребна вещь, возьми и продай, для чего же выбрасывать? Как-то не по нашему это…
— Для ромея действительно глупо. — фыркнул Ратибор. — Но яснее от этого не становится.
Волк молчал, только все больше хмурился с каждой минутой, ноздри легонько подергивались, ловя запах земли.
— Смертью пахнет… — жутковатым тоном вымолвил он. — Давней и нехорошей.
Кормчий вздрогнул от этих слов, крикнул команду и гребцы разом подняли весла, вода стекала с них, падая в море крупными каплями.
— Все! Я вас до места доставил. Теперь поступайте, как знаете, а я пойду назад, извещу своих, что путь свободен. Еще раз спасибо за помощь!
— Не за что! — буркнул Витим и не прощаясь перескочил за борт.
Вода приняла его тяжким всплеском, он поправил за спиной меч и побрел к берегу по колено в воде. Следом Ратибор неохотно спрыгнул в прозрачную воду, морщась от слишком резкой прохлады. Сершхан с Волком осмотрелись, чтоб ничего не забыть и отправились за друзьями, скользкие валуны под ногами вызывали поток дружной ругани.
— Человек должен жить на суше! — уверенно заявил Волк. — Пусть рыбы в воде плещутся, да морянки с берегинями вместе. На то у них и хвосты вместо ног. Тьфу ты! Мокрое все, скользкое… Чтоб его!
Они выбрались на берег, уселись на крупную гальку и с удовольствием стянули обувку, выливая потоки воды. Ромейский корабль, поймав ветер, быстро удалялся, но скрип весел был еще слышен долго.
— Гребцов не бережет… — глянул в даль Ратибор. — Словно за ним тритоны гонятся. Неужели брошенный корабль мог его так напугать? Разве тут взять нечего? Да он ведь и не смотрел!
— Его напугал Волк своим тоном. — усмехнулся Сершхан. — По ромейскому понятию купцам нужно сматываться не медля, если воины показали испуг. А уж после нынешней ночи он о нашей храбрости высокого мнения.
Обувшись витязи подошли к кораблю, заглянули через просоленный борт и отпрянули, даже стойкий Витим и бесшабашный Ратибор изменились в лице. Все днище было завалено мумиями, просоленными, высушенными солнцем, но все же изрядно прогнившими. Большинство трупов темнели голой кожей, видно вода и ветер стянули с гребцов набедренные повязки, но один мертвяк тускло поблескивал дорогим доспехом, а рядом валялся ромейский гребенчатый шлем. Но не только тлен обезобразил тела, черные дыры смертельных ран зияли у кого под лопаткой, у кого в голове, а воин лежал с перерезанным горлом.
— Знакомые раны… — схватившись за голову молвил Витим. — Ох, знакомые… Немецкий клинок!
— Опоздали. — вздохнул Ратибор Теплый Ветер, отходя от недоброго места.
— Громовника пристрелили, а что толку? Все теперь по новой закрутиться… Их вообще убивать толку нет! — яростно взглянул на друзей воевода. — Нужно уничтожить сам меч, только тогда мы остановим эту проклятую гадь. Любой ценой уничтожить! Любой… Волк, ты можешь сказать, куда направился новый ворог?