— Эй, ты там живой? — тронул его за плечо Ратибор. — Ну что, согласен отплыть с нами? Деньги у нас с собой. Ну?
Ромей медленно поднял взор.
— К Днепру? Да. По крайней мере пиратов с вами можно не опасаться. Меня зовут Константин, я и владелец, и кормчий этого судна. С вас полсотни монет, еду берите свою.
— Сколько ходу до Днепра на твоем корабле?
— При добром ветре доберемся к завтрашнему вечеру, а если не повезет, то не позже следующего полдня.
— Тогда еда у нас с собой. Тащи своих гребцов!
3.
Попутный ветер туго надул прошитый суровой нитью парус, мачта скрипнула и корабль, слегка накренясь, рассек носом ласковые невысокие волны. Мягкая бурливая пена вскипела вдоль позеленевших от сырости бортов, зашипела тысячей искристых пузырьков, стараясь каждым поймать ясный солнечный свет, но не могла, распадалась, становилась все тоньше и тоньше, неуловимо превращаясь в водную гладь, из которой и родилась. Вода наполнилась хрустальной прозрачностью, став невесомой, будто чуть подсиненный воздух. Сказочный мир морской глубины открылся во всем великолепии удивительной необычности — бурая морская трава тянула вверх колышущиеся мохнатые руки, растущие прямо из бугристых от ракушек камней, над сияющими песчаными прогалинами порхали стаи пестрых рыб, а странный квадратный рак без хвоста, тащил в клешнях кусок мяса, покрытого чешуей. На белоснежном, волнистом как в пустыне песке, лежала жутковатая плоская рыбина, черная, неподвижная, с огромным острым шипом на тонком и длинном, словно у крысы, хвосте. Завидев длинную тень от лодьи, она дернулась и неспешно отплыла в густую морскую траву, махая краями тела, будто крыльями. Но постепенно все затуманилось густой синевой возрастающей глубины, а там и вовсе скрылось в темнеющей бездне. Кормчий, скрипнув рулем, пустил судно на искрящуюся дорожку, нарисованную по воде склонившимся к западу солнцем, а гребцы отдыхали, шепотом прославляя крепчающий ветер.
Со стороны моря Херсонес выглядел еще величественнее и богаче, чем с суши, но теперь, когда на всем протяжении взора раскинулись поросшие лесом холмы, в этом величии угадывалось что-то откровенно чуждое исконно русской земле. Ромеи строят свои города словно вызов Богам, хотя в их жилах давно иссякла горячая кровь богоборцев и потомков Прометея. Русичи же стараются строить из дерева, оставляя города частью волшебной, диковатой природы, но кто как ни они действительно могут померяться силой с Богами?
Солнце еще не село, а последние признаки берега уже растворились в безмерной дали, даже следа не осталось. Теперь корабль резал водную рябь в совершеннейшем одиночестве, словно мир состоял из одного только неба и моря, разлившегося на весь земной диск.
Закат уронил в безбрежную воду первые струйки крови, даже плескавшая у бортов пена обрела розоватый оттенок, восток потемнел едва уловимо, а соленый ветер принес долгожданную прохладу.
Витим стоял на самом носу, отражая в темных омутах глаз все это великолепие.
— Вот и кончилась цивилизация, будь она не ладна… — полной грудью вздохнул он. — Теперь на тысячи верст только дремучие леса, быстрые реки да высокие горы… Русь, одним словом. Никогда тут не было и во веки не будет ромейской власти, разве что коснется одним лишь краешком и раствориться без остатку. Эти леса сожрут, не подавятся, и орды печенегов, и толпы закованных в булат рыцарей. Тайная волшба, крепкие руки и звериная хитрость всегда будут в этих краях сильнее любой человечьей придумки, вроде самострела и греческого огня. Сама земля так устроена… Наша земля. И кому как ни нам она будет подмогой?
Волк встревожено перегнулся через корму, вглядываясь в быстро темнеющую воду.
— А… Далеко эта ммм… земля нунечку? — слегка запинаясь спросил он.
— Версты полторы под ногами. — улыбнувшись одними глазами, ответил Сершхан.
— Полторы?! — отпрянул от кормы витязь. — Ну и дела… Ой, что это?
Справа по борту, в четверти версты, выпрыгнула из воды стая дельфинов, плюхнулась в кроваво-красную воду, сорвав с нее хлопья розовой пены.
— Дельфины. — бегло взглянул Ратибор. — Не видал?
— Слыхивал. — уклончиво ответил витязь. — А что, их предводитель всегда у одного на спине восседает?
— Что?! — хором воскликнули друзья. — Какой предводитель?!
Кормчий аж с перепугу глаза вытаращил, завертел головой, не зная где же опасность, напугавшая ТАКИХ витязей.
— Ну… — Волк и сам испугался странной взволнованности соратников. — На спине у одной из тех рыб сидел то ли человек, то ли жаба… В чешуе весь, с плавниками, в руке раковина вместо рога. Да чего вы на меня уставились? Нашли зоркого! У Ратибора, чай, глаза в десять раз острее, у него и спрашивайте.
Друзья бросились к правому борту, напряженно уставившись в даль, и в тот же миг дельфины прыгнули снова, подставив уходящему солнцу мокрые спины. На одном из них действительно устроился всадник.
— Тритон… — заметно побледнев, прошептал Ратибор. — Мне кажется я знаю, что сталось с пропавшими кораблями… Никогда ведь этих тварей в Русском море не было, пришли вслед за ромеями, заразы…
— Нападут? — холодно спросил Сершхан.
— Нет, блинов нам предложат! — зло шикнул Витим. — Насколько я про них наслышан, ночка у нас будет веселая. Всем быть настороже! Кормчий, правь на полуночь, ближе к берегу!