Пока я спал, трудолюбивый Краш навел порядок в пещере, принес воды из ближайшего родника и соорудил в глубине нашего жилища некое подобие душа. Увидев, что я проснулся, он оторвался от сантехнических работ и предложил мне водные процедуры. С ума сойти, какой сервис. Я поискал глазами Мирну.
— А где братец?то мой драгоценный?
— Здесь я, — пробасил Муни, вылезая из самого темного угла. — Выдрыхся наконец?
— Имею право, — огрызнулся я. Меня так и подмывало спросить, почему она не пришла почтить мою память. С трудом сдержался.
— Кто бы спорил. Ладно, если хочешь, плещись по?быстрому. Труба зовет.
— С удовольствием. — Я немедленно начал раздеваться, мысленно возблагодарив судьбу и трудоголика Краша.
Братец Муни стал ярко?красный в белое пятнышко, как осенний мухомор, и пробкой вылетел из пещеры.
— Он, что, воды боится? — тихо спросил Краш, заливая в свою оригинальную конструкцию ведро воды. — Чуть меня не убил, когда я ему предложил помыться.
Я давно так не смеялся. Стыдливая Мирна забыла, что сегодня она работает мужиком, и застеснялась раздеваться при Краше, а уж когда я при ней начал разоблачаться, совсем взбесилась.
— Нет, — заикаясь от смеха ответил я, наслаждаясь прохладой чистой воды, — просто он… В общем, ему религия запрещает раздеваться при посторонних.
— Чего только не придумают, чтоб не мыться, — вздохнул Краш и любезно потер мне спину.
* * *
При всем своем авантюризме, с судьбой Локи предпочитал не конфликтовать. Говоря Илке и Элрою о своей уверенности в силах Инсилая, Маг слегка кривил душой. Не только и не столько верил он в умение своего ученика противостоять трудностям, как наверняка знал, что любое постороннее вмешательство в чужую судьбу очень дорого обходится обеим сторонам. Если поставил Рок Илая на колени у ворот Альвара, значит, есть тому веские причины… Раз льется в Запределье кровь Волшебника, значит, силы, играющие судьбой, на пике своего могущества и вмешаться сейчас в их игру все равно, что дергать за хвост богиню неприятностей. Все так, но и бездействовать в этой ситуации было мучительно сложно. После разговора с Илкой Локи почти физически ощущал боль, ломавшую сейчас в Ваурии его ученика. В висках стояла непроходящая тяжесть, сердце сжимал огненный обруч, а руки сами собой тянулись к волшебному жезлу. Но Маг слишком хорошо знал правила удачи, чтоб лезть в чужую игру. Днем он занимал себя массой неотложных дел, ночью маялся бессонницей, но держался.. Стойко стоял на позиции невмешательства, хотя земля порой качалась у него под ногами.. «Он должен пережить это сам, — как молитву твердил Маг. — Я не имею права на его жизнь. Если я вмешаюсь сейчас — завтра все пойдет наперекосяк, и ему будет еще больнее. Это хорошо известная истина. Сила действия равна силе противодействия. Если силы, разыгравшиеся в Ваурии, почувствуют чужое влияние… Даже подумать страшно, чем все это может кончиться, учитывая, что вмешательство придется на время Великой битвы».
Его терпения хватило на три дня и две ночи. Вечером третьего дня Локи сдался и, прихватив с собой черного петуха, отправился в мастерскую.
Его терпения хватило на три дня и две ночи. Вечером третьего дня Локи сдался и, прихватив с собой черного петуха, отправился в мастерскую. Маг больше не мог терпеть неизвестность.
Тушка обезглавленной птицы еще трепыхалась на жертвенном столе, а над висящей над огнем золотой чашей уже поднимался сине?голубой дымок. Локи поднял руки над треножником и, прочитав длинное заклинание, швырнул в огонь голову петуха. Раздался удар грома, взметнулся столб искр. В воздухе запахло горелой шерстью и серой. Маг отступил на шаг, бросил в бурлящее в чаше варево большой, с крупную горошину, рубин, переждал очередную вспышку искр и склонился над чашей. Под его взглядом кипящее зелье застыло черным зеркалом в золотой оправе. Локи сосредоточился на мерцающей глади, пытаясь разглядеть будущее…
…Зеркало раскололось пополам. В левой его части отражался свет, в правой — тьма. Голубая молния скользнула в правом отражении, осветив мгновение. Это был миг его, Локи, смерти. Он и какая?то хорошенькая девушка умирали на базарной площади Альвара… А еще там отразился Инсилай и сорвавшаяся с его руки молния. Та самая, что через мгновенье убьет Локи и незнакомку… Маг взглянул туда, где отражался свет, там тоже замерло мгновение: та же площадь, та же молния, но бросал ее Таур, целя в сердце Инсилая….
Локи отступил на шаг и прикрыл глаза. Холодное отчаяние прокатилось по его сознанию. Он знал, что нельзя тревожить будущее. Судьба в очередной раз напомнила об этом. С этого момента исчезли для него все «быть может», осталось только или?или. Или он промолчит и его бездействие убьет Илая, или он вмешается и умрет от руки спасенного им ученика. Или?или. Третьего не дано. Впрочем, нет, третий вариант тоже существовал: разгневанный Рок мог забрать разом обе жизни. И его, и Инсилая… Или… но на это «или» надежды почти не было. Или была ? Ведь не умер Илай в то, замершее, мгновение. У него еще был шанс отразить молнию, да и Магистр мог промахнуться… Но ставка на это последнее «или» означала только одно. Ожидание. Полное невмешательство в ту, запредельную, игру, что бы ни случилось.