— Всех перережу, — злобно пробормотал он. — Завтра же, как уснут! Ты только не подведи с колдуном, брат Конан, — он подтолкнул киммерийца в бок, — а то не сносить мне головы!
— Колдун — мой, Торкол и Фингаст — твои, — отозвался Конан.
Рядом пыхтел Колгирд, усаживаясь над выгребной ямой.
— Устроим им ночь длинных ножей, — произнес он, забирая в ладонь свисавшие на грудь усы.
— Ночь кровавых секир, — поддержал Храста.
— Ночь выпотрошенных животов, — ухмыльнулся Найрил.
— После такой ночи не худо бы прогуляться и к колдуну, — сказал Конан.
— Нет, братец, с ним разбирайся сам. — Вождь ваниров еще раз плюнул в сторону корабельного склада. — А как разберешься, возвращайся ко мне. Поплывем вместе на юг, погуляем!
— Колдуна-то я прикончу, если доберусь до него, — пообещал киммериец. — Справиться бы с остатками дружины… — Он поднял взгляд на Найрила: — Ты вроде бы обмолвился, что в Кро Ганборе пять десятков воинов? Ну, придется мне потрудиться…
Внезапно Эйрим насторожился; от Длинного Дома долетел какой-то шум, потом грохнула распахнутая дверь, раздались приглушенные вопли, топот и тяжелое дыхание. Казалось, там, под стеной, в закутке между хоромами вождя и сараем с припасами, кипит схватка; Конан уже различал гулкие звуки ударов и сочные проклятия. Но сталь, однако, еще не звенела.
— Надо взглянуть, — с тревогой сказал Эйрим. — У кого-то хмель в башке бродит… Ну, я его вышибу — вместе с мозгами!
Он заторопился к месту драки, и трое кормчих шли за ним, словно матерые волки за вожаком стаи. Конан шагал последним. Хоть он и приходился теперь братом Эйриму, но все-таки был чужаком и понимал, что не его дело вмешиваться в распри Эйримовых воинов. Вот если они сцепились с людьми колдуна… Тогда бы он мог поработать — и кулаками, и ножом.
Эйрим свернул за угол, на миг остановился, будто в удивлении, потом побежал, топоча сапогами. Киммериец и трое седоусых мчались следом.
У стены Длинного Дома, около раскрытой двери, высился серокожий гигант, окруженный двумя десятками ваниров. Конан облегченно вздохнул, заметив, что секиры при нем не было, зато руки серокожего мелькали с непостижимой быстротой, и каждый удар достигал цели: два вана уже валялись на земле, и еще с пяток потирали кто плечо, кто грудь. Долго ли пробежать сорок шагов? Но за это время Идрайн сшиб еще троих и начал проталкиваться к двери — видно, хотел разыскать секиру или что-то другое, столь же острое.
— Стой! — закричал Конан, подскочив к нему. — Стой, нечисть! Ты почему затеял драку, мешок с дерьмом? Я велел тебе сидеть тихо и спать! Спать, а не размахивать кулаками!
Он был в ярости.
Если этот серокожий ублюдок убил Эйримовых воинов, то брат Конан тут же станет врагом Конаном! Ему совсем не хотелось биться со всей дружиной хозяина Рагнаради, сложив голову в этом грязном дворе, под стенами Длинного Дома. Прах и пепел! У него была совсем иная цель, и до нее оставалось не больше нескольких дней пути!
Ваниры расступились, с почтением пропуская вождя. Эйрим, сунув ладони за пояс, разглядывал своих людей, ворочавшихся на земле; по лицу его блуждала ухмылка. Затем он поднял глаза на Идрайна — тот, повинуясь хозяйскому приказу, стоял столбом, но зрачки его поблескивали с явной угрозой. Конан заметил, что волосы голема мокры и от него несет пивом.
— Кто первый начал? — поинтересовался вождь.
— Он… он… — забормотали воины. Один прохрипел, держась за ребра:
— Бешеный волк, да пожрет его Имир!
— Кабан недорезанный! — добавил второй, еле двигая разбитой челюстью. Остальные молчали; и было похоже, что двое из тех, что валялись на земле, замолкли навсегда.
Конан ткнул голема кулаком.
— Ну а ты что скажешь?
— Лживые псы, — равнодушно произнес Идрайн. — Я спал, как было велено; они спрятали мою секиру и решили, что смогут справиться со мной. Прикажи, господин, и я перебью этих шакалов!
Внезапно Эйрим расхохотался. Хриплые звуки неслись из его глотки, лицо покраснело, а увесистый кулак то и дело прохаживался по спине Конана — не со злым умыслом, но от избытка чувств.
— Вот это боец, клянусь бородой Имира! Всем готов пустить кровь! А ты, брат, зовешь меня в Кро Ганбор… Зачем? Зачем тебе я, зачем мои люди? Твой слуга расправится с полусотней воинов, как волк со стаей сусликов! — Эйрим повернулся к драчунам — к тем, что еще держались на ногах. — Ну, моржовы кишки, говорите, что вы с ним сделали? Подпалили штаны? Пустили крысу за шиворот? Или поднесли прогорклого пива?
— Поднесли… — пробормотал один из ваниров. — Не прогорклого, хорошего пива поднесли… Видим, скучает парень, а это не дело, когда все пьют. Сунули и ему рог, только он выпить с нами не захотел, нанес обиду, протухшая задница! Ну, мы…
— Что — вы? — поторопил Эйрим смолкнувшего воина.
— Ну, мы и опрокинули ему на голову цельный бочонок… Чтоб, значит, напился, как следует… Тут все и началось!
Эйрим снова захохотал, потом ткнул Конана в бок и покосился в сторону распростертых на земле тел.
— Похоже, твой слуга пришиб двоих из моей дружины. Я о том вспоминать не буду, если он завтрашней ночью выпустит кишки десятерым из шайки Торкола и Фингаста. Справедливая цена, как полагаешь, брат Конан?