— Народ нас не поймет, — сказал Великий Кормчий.
— Я тоже, — поддержала Альгамбра Тэсс. — Мне детей кормить надо!
У Альгамбры было двое детей от трех мужей и девяти любовников, что, несомненно, являлось смелым евгеническим экспериментом. Исследовав сильный пол вдоль и поперек, она утверждала, что ни один в сравнении с Конаном не тянет — хотя бы по той причине, что мужики приходят и уходят, а Конан остается.
— Вот что, — сказал Кингсли-Киселев, — а не добавить ли нам к Хайбории новую страну Руссландию? Отправим в нее Конана, и пусть он выпустит кишки Илье Муромцу.
— Это непатриотично, — возразил Халявин.
— Тогда Соловью-разбойнику!
— Чушь! Ах, какая чушь! Жалкое русофильство! — взмахнула кудрями Альгамбра. Цвет их по временам менялся, знаменуя очередные победы на сексуальном фронте. В данный момент Альгамбра была платиновой блондинкой — что, в отсутствие воздыхателя, знаменовало ожидание и поиск. Навивая на палец прядь волос, она в задумчивости протянула: — Вот если переселить Конана в тело женщины… рыжеволосой разбойницы… этакой Конанши Варварши…
— … то будет не Конан, а Рыжая Соня, — закончил Лайонз-Леонсон. — Про Соньку мы уже писали, так что я поддерживаю Жекину идею, но, разумеется, без муромцев и соловьев. Свести бы его с Тарзаном или Бэтменом…
— С Джеймсом Бондом, — подсказал Доренко. — А что? Представьте, что в КГБ построили машину времени и заманили в нее Бонда. Он провалился сквозь ледниковый период, попал в хайборийскую эру и повстречался с Конаном. А Конан уже аквилонский король и очень нуждается в разведке… Вот Бондик этим и займется, организует филиал МИ-5 или «Моссада», прижмет туранских террористов и женится на поп-звезде из Черных Королевств, которую спасет от извращенца-мага.
— Насчет извращенца прошу уточнить, — потребовал Жека Киселев.
— Пожалуйста! Заглянем в курс частной сексопатологии… — Дрю вытащил из сумки толстенную книгу, раскрыл ее и забормотал: — Зоофилия… копрофемия… мазохизм… эксгибиционизм… педофилия… трансвестизм… некрофилия… Вот, некрофилия! И описание случаев есть! Хотя бы такой: мужчина тридцати пяти лет, отец двух детей, систематически убивал саперной лопаткой девушек, с трупами которых совершал половые акты. Убил таким образом тринадцать человек и попался. На вопрос, зачем он это делал, ответил, что если бы следователи сами попробовали, то их бы за уши не оттянуть… Отличный оживляж! Как считаете? — Подмигнув Киму, Доренко уставился на Халявина.
«Это правда?!» — ужаснулся Трикси в глубине Кимова сознания.
«Правда, — подтвердил Ким. — Медицинский факт».
«Вот! А ты сердился, что мне не нравится ваш способ размножения! Сказал, святое! Да у существ, которые дышат метаном, такое сочли бы…»
«Заткнись! — распорядился Ким. — Еще раз объясняю: это не святое, а чистая клиника!»
— Не пойдет, — сказал Халявин, почесывая длинный нос. — То есть с Бондом можно, а с извращениями нельзя. Нас молодое поколение читает. Они…
— … об извращениях знают больше нашего, — перебил Доренко. — Но если некрофилия не годится, отправим Бонда с Конаном в гарем, и пусть они посоревнуются, кто больше обесчестит жен туранского султана. Я готов такое изваять. Образ любимой султанской жены спишу с Альгамбры, а Пичи будет евнухом.
Киселев и Леонсон заржали, Пичи кисло улыбнулся, а Альгамбра Тэсс зашипела:
— Самцы вы все! Ах, какие вы вонючие похотливые самцы!
— От самки слышу, — парировал Дрю. — Что глядишь на меня синими брызгами? Это ведь вымысел, дорогая, литературная игра! Я не зарезал Деда Мороза и не похитил невинность Снегурочки!
— Так она тебе и даст… — буркнул Миша Леонсон.
Нергалья Задница звякнул колокольчиком и со словами: «К порядку, граждане!» — повернулся к Киму:
— Что у вас, Мэнсон? Есть идеи?
— Нет… пожалуй, нет… — промямлил Ким.
— Я, видите ли, увлечен своим текущим сюжетом. Погрузился и с головой ушел в роман.
— Кстати, как он у вас называется?
— Грот Дайомы. Дайома — это рыжая, зеленоглазая, а еще имеются блондинка, духи, колдуны, разбойники и целое кладбище трупов. Вот только с конем…
— Коня я вам прощаю! — Халявин небрежно повел рукой и повторил: — Грот Дайомы… Неплохо, Мэнсон, неплохо! Через недельку рассчитывайте на аванс. — Он осмотрел остальных конанистов, задержавшись хмурым взглядом на Френсисе Пичи, и произнес: — Хочу отметить, что мозговая атака прошла успешно и породила ряд плодотворных идей. Хмм, да… плодотворных в той или иной степени… В общем, руководству есть над чем подумать. Все свободны!
Писатели, приободрившись и облегченно вздыхая, стали расходиться. Альгамбра облизала губки и томно улыбнулась Киму, но он остался глух к намекам и поскорее выскользнул на улицу — а там, вслед за Доренко, направился к его машине, побитому жизнью «Москвичу». Доренко, бывший кузнец, бывший спецназовец, бывший историк и бывший что-то там еще, владел различными талантами, причем из каждого умел извлечь прямую выгоду. Кроме сочинительства, он занимался преподаванием ушу и джиу-джитсу, пописывал в желтую прессу статейки, читал в пединституте лекции и вел радиоклуб для девушек (как сохранить фигуру и защититься от насильника). Но все это были лишь способы для добывания денег и улучшения качества жизни, а страсть у Памора-Сергея была одна: оружие. Не автоматы и базуки, а благородные клинки, секиры, копья, дротики, кинжалы и булавы, которые он делал сам, раздобывая заготовки из инструментальной стали, бронзу, кость и дерево твердых пород.