— Мы не размножались.
«У финнов я в такие ситуации не попадал. Скажи, вы всегда размножаетесь в таком критическом режиме?»
— Мы не размножались. До этого дело, конечно, дойдет, но в отдаленном будущем.
«Не размножались? Но те процессы, что я зафиксировал…»
— Это любовь, — пояснил Ким, — любовь, горнило страсти. Власть Эроса, мой экзоплазменный друг.
«Не понимаю. У тех, кто дышит метаном, каждый акт спаривания ведет к размножению».
— А спариваетесь вы часто?
«Раз в столетие, если найдутся подходящие собрачники».
— Бедняги! А мы — каждую ночь. Кислород, знаешь ли, возбуждает.
С этими словами Ким направился в кабинет, присел к столу и включил компьютер. Машина была у Даши навороченная: конечно, пентиум, плюс плоский монитор на двадцать инчей, видеобластер, стример, DVD-ром и, разумеется, выход в Интернет. Глаза у Кима разбежались, и минут пятнадцать он знакомился с этим богатством, тыкая пальцами в клавиши и бормоча: «А если вот так… а если этак… а тут у нас что?.. ну и ну, вот это хренотень!.. прям-таки полный отпад!»
Натешившись вволю, он произнес:
— Сейчас поползаем по сайтам экстрасенсов и паранормальных новостей. Вдруг чего и обнаружится.
«Что ты хочешь найти?»
— Владельца твоего инклина. Или владелицу. Представь, жила себе женщина, жила и вдруг превратилась в ведьму, ровно год назад. С чего бы?
«Насколько я ориентируюсь в вашей психоэмоциональной сфере, поводы могут быть разными. Болезнь, финансовые неудачи, семейная драма, кризис среднего возраста».
— Все это так, — согласился Ким. — Может, дамочку муж бросил или нагрела фирма «Мани ваши будут наши». Однако мы поищем. Не всяких обездоленных, а ведьм-удачниц, а также колдунов, целителей и телепатов. Что-нибудь яркое, чудесное и странное.
Но ничего необычного он не нашел. Ведьмы, колдуны и экстрасенсы дружно предлагали отремонтировать карму, заштопать дыры в ауре и обрести по доступным расценкам мистическую мощь. Новых персон в этой компаниии не прибавилось, никто не теснил конкурентов, не поражал невиданными чудесами, не обнаруживал необъяснимых талантов. Словом, в сферах паранормального бизнеса сенсаций не наблюдалось, равным образом как и внезапных исцелений от диабета, лейкемии или болезни Паркинсона. Не прибавилось в Питере и святых; ни один из чиновников и олигархов не испытал внезапного приступа совести, не поделился имуществом с ближним, не одарил убогого, не продал виллу на Лазурном берегу, чтоб посодействовать больным детишкам. Наоборот, все с неприличной поспешностью гребли и богатели, богатели и гребли, но это никак не относилось к чудесам. Это была суровая реальность.
После недолгих попыток Ким мрачно насупился и хмыкнул. Идея целенаправленного поиска терпела катастрофу — то ли ввиду отсутствия чудес, то ли от того, что за год о прошлых чудесах забылось. «Нужно в старых газетах пошарить», — пробормотал он и ужаснулся, подумав об этом унылом занятии. Сейчас ему не до того — роман, и Даша, и разборки с ее неприятным супругом… Это с одной стороны, а с другой — имеется соглашение с Трикси о дружбе и взаимовыручке. И Трикси не нарушает обязательств! Где бы он был без помощи пришельца? Лежал бы под батареей в подвале или валялся в лесу, кормил бы мух да муравьев!
«Не печалься, — послышался бесплотный голос Трикси.
— Сейчас не вышло, так что-нибудь еще придумаешь. Я в тебя верю. Ты человек с воображением и творческой потенцией».
— Потенция есть, — печально согласился Ким. — Еще бы ума прибавить!
«Ты успокойся и не дергайся. Хочешь, поговорим о чем-нибудь нейтральном? О тепловой смерти Вселенной или о том, что приключилось у вас когда-то с динозаврами?»
— Лучше попишем, — сказал Ким. — Халявин ждать не любит. Напомни-ка последний эпизод… Куда мы въехали?
«В битву с пиктами. Лес вокруг, а больше никого и ничего. Только трупы в ало-сизом вереске, только вороны в вышине да конь в хлопьях пены, только женщина под волчьим плащом да двое мужчин, пристально глядящих друг на друга. И голем говорит…»
— Хватит, я все припомнил, — отозвался Ким. Пальцы его затанцевали по клавишам, и вскоре сцена, пригрезившаяся в смертном забытьи, была облечена словами и упокоилась в Дашином компьютере.
«Что дальше?»
— А дальше они перебрались в Ванахейм, к северу от Пиктских Пустошей, — пояснил Ким. — Шагают вдоль побережья прямо в тундру, к ледяным пустыням и замку Кро Ганбор. Пока еще втроем. Ночуют у костра, беседуют…
«Беседуют?»
— Не только, — сказал Ким, вспомнив Дашины поцелуи, и вновь забарабанил по клавишам.
* * *
— Не могу, — шепнула Зийна, — не могу, милый! Он смотрит…
— Он спит, — сказал Конан, лаская упругую грудь девушки. — Спит, не видит и не слышит ничего. Он — камень, и ему нет до нас дела, клянусь Кромом!
По правде говоря, киммериец лишь пытался успокоить Зийну. Их серокожий спутник, хоть и сидел неподвижно, с опущенными веками, не пропускал ни шороха лесного, ни тени в ночном сумраке. Впрочем, их шепот и возня под накинутым плащом его не интересовали; вряд ли Идрайн даже понимал, чем они занимаются и что означают поцелуи, объятия и тихие стоны Зийны.
Второй день они пробирались вдоль побережья, в приграничной местности, разделявшей Ванахейм и Пустоши Пиктов. Здесь, на севере, во владениях Имира, подтаявшие морские льды еще дышали холодом, под низкорослыми елями еще лежали груды снега, а чахлые корявые березы, торчавшие среди трясин, только-только начали пробуждаться к жизни после зимних метелей и вьюг. Путешествовать в этих краях было нелегко: заваленный буреломом болотистый лес подступал к самым береговым утесам, отвесным и обрывистым, каменный щит материка взрезали шхеры, иногда рассекавшие сушу на многие тысячи локтей. Но между лесом и скалами тянулось сравнительно открытое пространство, узкая полоска земли, покрытая осыпями и желтой прошлогодней травой; эту естественную дорогу, уходившую к северу, к равнинам Ванахейма, Конан и решил использовать.