На этом острове он появился вчера и обнаружил, что за прошедшее время как будто ничего не изменилось. Разве что вывеска — «Бар «Конан»» — была поменьше, зато из бронзы, а сразу за дверью торчал серьезный человек размером шесть на девять — не иначе как Дашин секьюрити. Зал все тот же — квадратный, довольно просторный; потолок и стены отделаны дубовыми панелями; напротив входа — стойка бара; столики вдоль стен числом двенадцать, а тринадцатый стол — в углу и слева, на возвышении — не предназначен для посетителей: там, в огромном кресле, сидел восковой Конан, сжимавший в кулаке гигантскую кружку. По стенам было развешано оружие из дерева и жести, секиры и мечи, щиты и кольчуги, а также знамена с таинственными разноцветными гербами; большие зеркала за стойкой делали помещение глубже, отражая сияние факелов-светильников. В середине зала — пустое пространство в семь шагов поперек; сверху свешивается демон с клыками и алыми электрическими глазками. Демон со злобой разглядывал Конана, будто собирался его съесть.
Перешагнув порог, Ким выбрал место у окна, уселся и со вздохом облегчения пристроил у стены пудовую кувалду. Шесть часов, народа немного — компания парней у стойки да четыре парочки. Парни пили пиво, закусывали креветками и обсуждали лотерейный бизнес, парочки шептались над бокалами шампанского и красного вина. За фигурой Конана — распахнутая дверь; оттуда тянуло вкусными мясными запахами и доносилась перекличка поваров.
— Чего желаете?
Рядом с Кимом вырос молодой официант: суконная рубаха-безрукавка, наплечники из жести и кожаный пояс с подвешенным слева кинжалом. Справа за поясом виднелся мобильник.
— Аквилонец? — спросил Ким, обозревая наряд официанта.
— Или немедиец? [4]
— Простите?
— Если аквилонец, тащи бифштекс и пива, а если немедиец, куска не съем, глотка не выпью. Еще отравишь!
Парень впал в задумчивость, затем насторожился, бросил взгляд на кувалду, на секьюрити, торчавшего в дверях, и сообщил:
— Мы травим посетителей лишь в особых случаях. Персон нон грата. Вы не из таких?
— Я — Конан! Живой Конан! — заявил Ким, слегка пристукнув по столу ладонью. — Как я могу здесь быть персоной нон грата? Я только требую аквилонского сервиса. Хочу, чтоб обслужил меня не маркитант, а юная очаровательная дева. Желательно зеленоглазая и рыжая.
Официант вздрогнул и снова покосился на секьюрити.
— Простите. Один момент… Сейчас сбегаю за девой.
Но вместо девы к столику Кима приблизился менеджер — тот самый щуплый и юркий, но отнюдь не смешливый. На этот раз глаза его были холодны, как ванахеймский лед.
— Говорите, вы Конан? Живой?
— Кровь Нергала! Он еще сомневается! Могу паспорт показать с киммерийской пропиской.
Парни у стойки, почуяв скандал, обернулись. Две парочки поспешно выскользнули вон, а секьюрити напрягся и многозначительно уставился на Кима.
Щуплый менеджер постукал себя по виску:
— Вы в своем уме?
— В своем. Натурально в своем, раз деву требую! — Ким наклонился и зашептал: — Скажите ей, что Конан Варвар исцелился в лазарете и отомстил пиктам за обиды. Теперь готов спасать ее от колдуна. Только поесть бы сначала и выпить…
— Так и передать? — набычился щуплый.
— Так и передайте. В точности эти слова, а еще привет от Варвары Романовны.
Менеджер вздрогнул, побледнел и ринулся к двери, распахнутой за молчаливо пировавшим Конаном. Вернулся он минут через пять, с любезной — можно сказать, дружеской — улыбкой.
— Давайте знакомиться. Слава Канада, главный местный… э-э… маркитант.
— Интендант, — поправил Ким. — Маркитанты подают, а интенданты снабжают и командуют. А я — Ким Кононов. Явился с Пустошей Пиктов, с Крутых Горок. Там…
Представив, ч т о там было, он смолк и помрачнел. Убить легко, а вспоминать жутко… живые люди, как-никак, хоть мерзкие и подлые… Для Конана такое раз чихнуть, а для него и Трикси — мука! «Странно, — подумалось ему, — Конан вроде человек, а Трикси — существо чужое, непонятное, пришелец и бестелесный разум… Но в плане морали и этики Трикси был ближе, чем киммерийский варвар».
Слава, не заметивший его терзаний, произнес:
— Что там произошло, мы в курсе — Варвара Романовна уже звонила. И обрисовала… так, в общих чертах… Ну, не будем о грустном! Велено мне вас напоить, накормить и проводить к очам зеленым. — Он вдруг подмигнул. — Очи-то хороши, а?
— Хороши, — со вздохом согласился Ким и показал на воскового Конана. — Вот этого лучше уберите. Во-первых, не похож, а во-вторых, я там сяду. Чтоб видели, под чьей охраной заведение.
— Как прикажете. — Кивнув, менеджер повернулся к серьезному мужчине при дверях. — Селиверстов! Не в службу, а в дружбу — убери чучело! Сунь в кладовку, где компот из персиков и груш.
У нас теперь живой Конан на балансе.
Ким с неторопливостью поднялся, прихватил кувалду и, провожаемый любопытными взглядами парней у стойки, проследовал к огромному креслу и почетному столу. Вокруг него захлопотали трое: Артем, давешний аквилонец-немедиец, и две девицы, Марина и Лена. Пиво, жаркое, картофель фри, салаты, мясное ассорти, орешки… Кононов ел, чокался кружками со Славой и, поглаживая рукоять кувалды, плел истории о хайборийских делах. О драгоценностях Траникоса и тенях Замбулы, о мерзких богах Бэл-Сагота, о Стигии и Черных Королевствах, о ледяном великане Имире и гномах, что роют золото в холмах Гипербореи. Не забывал он точно указать, какому магу вырвал печень, какого демона располовинил и скольким пиктам, ванам или асам выгрыз горло либо послал их на Серые Равнины с намотанными на нос кишками. Славик, то подмигивая Киму, то подливая ему в кружку, с серьезным видом интересовался, как приготовить кебаб из дракона, взять ли мясо с ляжки или с хвоста, и почем услуги гейш в Аргосе и Коринфии; Ким солидно объяснял про ядовитость драконьей плоти и то, что лучшие девки в Шадизаре, а берут они туранскими крузейро, по монете за ночь. Бар между тем наполнялся; Артем с девицами не успевали разносить, парни у стойки сосали по четвертой кружке пива, прочий люд не отставал, внимая сказаниям киммерийца, и, судя по всему, выручка ожидалась рекордная.