Поймав его вторую руку, Конан…
* * *
Дзинь! Дзиннь, дзиннь!
Ким недовольно прищурился на телефон, поднес трубку к уху.
— Это ветеринарная лечебница?
— Она самая. Но мы лечим только ящериц, змей и других пресмыкающихся. Если у вас крокодил с инфарктом, я вышлю «неотложку».
— У меня кот. Подавился рыбьим хвостом.
— Коты — не наш профиль. Извините, — сказал Ким и положил трубку.
Поднявшись, он прошелся по комнате от стола с компьютером к столику у дивана, потом к окну. На столике исходил ароматом вчерашний букет роз, утреннее солнце светило в глаза, по серо-стальной Фонтанке плыл белый кораблик, набитый туристами, — головы крутятся туда-сюда, блестят очки и объективы. Теплый денек, хороший! «В такие дни свадьбы играть», — подумал Ким, протягивая руку к телефону.
Против ожидания, Дрю-Доренко оказался дома. Видно, тоже сидел у компьютера, писал.
— Чем порадуешь, Мэнсон?
— Хочу в ресторан пригласить. Помнишь «Конан» на Фонтанке? Куда нас Нергалья Задница водил?
— Помню. — Сделав паузу, Дрю осведомился: — Никак аванс обещанный выдали? Дожал-таки Борисика? Поздравляю!
— Чихал я на аванс и на Бориса. Другой повод, серьезнее. С девушкой своей познакомлю.
Похоже, Дрю-Доренко онемел. Не выпуская из рук инициативы, Ким назначил время — около семи — и принялся дозваниваться Леонсону, Баду Кингсли и Альгамбре Тэсс.
Пичи, конечно, исключался, да и телефона его Кононов не знал; опять же Пичи не тот человек, чтоб отоваривать его инклином. Надежные нужны, с устойчивой психикой! В этом смысле Альгамбра тоже внушала сомнения — уж слишком часто масть меняет…
— Вот, — сказал Ким, разделавшись с приглашениями, — первая поисковая группа прибудет в девятнадцать ноль-ноль. Кадры проверенные и непричастные к сантехнике. Можешь их осчастливить, Трикси. А заодно Славика Канаду, Артема, Леночку с Мариной и Селиверстова. Подходят?
«Полагаюсь на твои рекомендации, — ответил неразлучный дух. — Опрашивать как будем?»
— Ненавязчиво. Местных служащих — хоть ежедневно, а нашу банду я еще раз соберу, через неделю. Скажу, аванс выдали. А потом… потом что-нибудь придумаем. Кстати… — Ким почесал в затылке, побарабанил пальцами по столу. — Твой инклин ведь лечит? В смысле, справляется со всякими хворобами носителя?
«Лечит. Это компенсация за сотрудничество, осознанное или нет».
— Тогда подсадим продавцу из «Киммерии»? Уж больно симпатичный старичок! А старость в нашем мире вещь печальная и сопряженная с болезнями…
«Я знаю, Ким. Мы не болеем и не старимся, но я встречался с такими феноменами на других планетах».
— Вы что же, вообще не умираете?
«Почему? Ничто не вечно во Вселенной! Умираем, — сообщил Трикси и добавил: — Когда захотим».
Брови Кима полезли вверх. Он повернулся к экрану, посидел пару минут в изумлении и задумчивости, переваривая услышанное, затем прочитал последнюю фразу в набранном тексте: «Поймав его вторую руку, Конан…» — хмыкнул и вернулся к работе.
* * *
Поймав его вторую руку, Конан уселся на крестец поверженного соперника и придавил коленом хребет.
— Ну, все еще хочешь услышать, как бренчат монеты в моем кошеле? — поинтересовался он. — Или хруст твоих костей будет звучать приятнее?
— Пуу-стии… — прохрипел ванир, не прекращая, однако, попыток к сопротивлению. — Пуу-стии… хорр-рек!
Конан обозрел необъятную спину, поросшую рыжим волосом.
— Я могу сломать тебе шею, хребет или руку… Могу и отпустить! Выбирай, отрыжка Имира.
Он немного ослабил захват, и Хорстейн пробормотал:
— Отпусти! Но чего ты за это захочешь?
— Ничего! Почему ты решил, что я намерен взять с тебя выкуп?
— Не бывало еще, чтоб разбойник-киммериец отпустил честного ванира без выкупа!
Конан расхохотался и встал, разжав стальные тиски на руках рыжеволосого. Этот Хорстейн не внушал ему неприязни — пожалуй, даже нравился.
— Я тебя отпускаю, рыжая шкура. Все, что ты мне должен, — пара-другая историй.
— Каких еще историй? — подозрительно спросил ванир. Он сел и, морщась, начал растирать запястья.
— Ну, к примеру, о том, чья это земля на самом деле. — Конан сплюнул в сторону скал. — Оборванцу вроде тебя положено шесть локтей, причем не на земле, а под землей. И если эти богатые угодья, — он сплюнул в сторону тундры, — в самом деле имеют хозяина, то зовут его никак уж не Хорстейн, сын Халлы.
— Ты не прав, — возразил рыжий.
— Ты не прав, — возразил рыжий. — Берег этот ничейный, а значит, мой, клянусь сосульками в усах Имира! Вот дальше, за моими землями, — Хорстейн ухмыльнулся, помянув о «своих землях», — лежит бухта Рагнаради, принадлежащая Эйриму Удачнику. Еще зовут его Высокий Шлем, потому что таскает он на башке горшок из железа, взятый не то в Гандерланде, не то в самой Аквилонии. Он, этот Эйрим…
— Господин! — донеслось сзади, и Конан, обернувшись, увидел, что Идрайн помахивает секирой. — Господин! Должен ли я подойти и снять голову с твоего врага?
— Стой! — рявкнул Конан. — Стой на месте! И расстели плащ, чтобы моя женщина могла сесть! А этот ванир мне не враг. Я желаю с ним поговорить.
Ему не хотелось, чтобы Хорстейн разглядел голема вблизи. Можно было биться о любой заклад, что рыжеволосый ванир не станет рассказывать всем и каждому о своем поражении, но о серокожей твари ростом в семь локтей он мог и проболтаться. Лишние слухи были Конану ни к чему.