Забавно, подумал маг, что каждый раз во время общения с людьми требуется определенное сочетание звуков, обозначающее его самого. Когда он оставался в одиночестве, то никак не связывал себя с этим звукосочетанием, но теперь он снова был не один.
— Эрвин, — ответил он.
— А меня — Армандас. Для друзей — Арман. Парень начал расстегивать ремешки сумки.
— Скоро полдень, — сказал он. — Давай перекусим, раз уж сели, а там и дальше пойдем.
— Знаешь, — Эрвину пока было неловко называть нового знакомого Арманом, — у меня нет никаких припасов.
— То есть как — нет? — Руки Армандаса замерли на ремешке. — Мне мама насовала целую сумку, еле тащу.
— Это потому, что у тебя есть мама.
— А у тебя ее нет? — догадался Армандас.
— Вроде бы и есть… — задумчиво протянул он. — А вроде бы и нет…
— Странно говоришь. — Руки Армандаса продолжили возню над ремешками сумки. — Ничего, тут на двоих хватит… Но как же ты оказался на дороге один, без еды?
— Из?за шутки, — ответил Эрвин. — Оказывается, иногда удовольствие посмеяться бывает очень дорогим.
— Расскажи, — заинтригованно попросил его собеседник, нарезая ломти черного хлеба и раскладывая на них куски вяленого мяса. — Да ты бери, бери. — Он подтолкнул кусок к Эрвину.
Тот взял бутерброд и впился зубами в мясо.
— Еще два дня назад я ни за что бы не подумал, что буду сидеть вот так, — сказал он с набитым ртом. — Я учился в академии магов, мне оставалось два месяца до испытания. Я, конечно, выдержал бы испытание — магия всегда давалась мне легко, но теперь…
— Что — теперь?
— Понимаешь, по утрам у нас были обязательные медитации, и вел их безмозглый старый дурак, который больше ни на что не способен… то есть я хотел сказать, почтенный первый помощник ректора академии.
— Эрвин на мгновение задумался. — Нет, раз меня все равно оттуда выгнали, будем называть вещи своими именами — нудный старый дурак, который давно забыл, что такое магия. Так вот, у него была привычка добиваться от нас полной неподвижности и при каждом нашем движении говорить: «Вас что, блохи кое за что кусают?» Надоел до тошноты — всегда одно и то же. Воображал, наверное, что очень остроумно. И мы с другом придумали вот что — пошли на соседнюю ферму, наловили там целую коробочку блох, а на утренней медитации высыпали их старикану за шиворот. С помощью магии, конечно — телепортация и тому подобное. Я переносил коробочку, поскольку это была работа посложнее, а Дарт оттягивал ему воротник. Блохи за ночь проголодались — ты бы видел, что тут началось! — Эрвин захихикал, вспоминая, как все это выглядело. — Старикан изо всех сил старался сидеть неподвижно, пока хватало терпения, — выдавил он сквозь смех, — но затем вскочил и побежал вылавливать блох.
Хохот Армандаса, представившего эту картину в красках, присоединился к смеху Эрвина.
— Это было вчера утром, а сегодня нас с другом выгнали из академии, — пояснил Эрвин, отсмеявшись. — Дарт пошел к себе домой, это в другую сторону, а я, как говорится, куда глаза глядят.
— Но как старикан узнал, что это сделали вы? — спросил Армандас.
— На нас донес сосед моего друга по комнате. Он видел у Дарта коробочку с блохами. Если бы не этот парень, никто не догадался бы. Пошумели бы, а затем все утихло бы. Обидно, конечно, — всего два месяца не доучился.
— Всего два месяца? Чепуха. Ты — самый настоящий маг, Эрвин.
— К сожалению, нет, — нахмурился тот. — У меня нет свидетельства академии, а кто ничего не понимает в магии, те смотрят в первую очередь на свидетельство. Кроме того, после испытаний выпускник проходит посвящение на беседе с ректором, где тот сообщает ему нечто такое, без чего маг не может быть настоящим магом. Это известно каждому ученику, это — первое, что говорят ему учителя. Конечно, кое?что я могу, но мне никогда уже не быть настоящим магом.
— Тогда обидно, — согласился Армандас. — А почему ты не хочешь вернуться домой?
— Меня слишком рано увезли оттуда, я почти ничего не помню. А к тому, что я помню, меня не тянет возвращаться.
Он покрошил на ладонь хлеба и протянул птичке, давно вынырнувшей из куста и с любопытством прислушивавшейся к беседе. Та без колебаний села к нему на ладонь и стала клевать крошки. Армандас с изумлением взглянул на птаху:
— Так ты вправду с ней разговаривал?
— Конечно, — ответил Эрвин.
— А о чем?
— Я сказал ей, что голоден, и она предложила мне червяка. С моей стороны было бы невежливым не угостить ее.
— Этому учат в академии?
— И этому тоже.
— А еще чему? — не унимался заинтригованный Армандас.
— Я учился там почти четырнадцать лет, а ты хочешь, чтобы я все сразу тебе рассказал? — усмехнулся Эрвин. — Много чему там учат.
— И ты расстраиваешься из?за каких?то двух месяцев?
— А ты бы на моем месте не расстраивался?
Армандас ненадолго задумался, видимо честно пытаясь поставить себя на место Эрвина. Птичка доклевала крошки, что?то пискнула и улетела.
— Что она сказала? — встрепенулся он.
— «Спасибо», конечно.
— Знаешь, я, наверное, тоже расстраивался бы. — Открытое лицо Армандаса не оставляло никаких сомнений в его искренности. — Ты что собираешься делать дальше?
— Пока не знаю, — пожал плечами Эрвин.
— Ты что собираешься делать дальше?
— Пока не знаю, — пожал плечами Эрвин. — Прийти куда?нибудь, а там поискать работу.