Он протянул пальцы над ее ногой, нашептывая заклинания. Армандас взял ложку и стал помешивать похлебку.
— Дай кусочек вяленого мяса, — услышал он сзади голос Эрвина. Мясо, конечно, предназначалось этой мерзкой кикиморе, но Армандас, ни слова не говоря, выполнил просьбу нового друга. Действительно, вскоре из?за его спины послышалось смачное чавканье лягушачьего рта.
— Вкусное мясо, — неожиданно раздался писклявый голосок. — Откуда оно?
Армандас в досаде закатил глаза. Мало того, что этот Эрвин — парень со странностями, он еще и дразнится!
— Иди ты знаешь куда… — проворчал он.
— Тебя спрашивают, откуда мясо, — послышался сзади обычный голос Эрвина. — Неужели тебе трудно ответить?
Армандас медленно, словно боясь уронить голову, повернул ее назад. Прямо в упор на него смотрели два ярких оранжевых глаза с вертикальными зрачками.
Ошибиться было невозможно — его спрашивала кикимора.
— Мясо готовила моя мать. — От изумления его хватило только на то, чтобы выполнить требуемое.
— Твоя мать хорошая, человек, — пропищала кикимора.
— Да. — На лицо Армандаса медленно наползла улыбка. — Она очень хорошая.
Затем до него дошло, что он запросто разговаривает с этим страшненьким существом в балахончике из крысиных шкурок и в мышиных тапочках. Армандас вспомнил, как его мать боялась крыс, как она вскакивала на скамейку и визжала, если ей случалось увидеть в погребе крысу. Он зажмурился и затряс головой.
— Ты что, Арман? — раздался у него в ушах спокойный голос Эрвина.
— Вам, магам, хорошо, вы ко всему привыкли, — сказал он, открывая глаза, перед которыми по?прежнему стояла кикимора, ее сморщенное лицо?кулачок, жиденькие волосенки, острые уши, курносый нос и лягушачий рот. — А у меня просто голова не выдерживает, когда со мной разговаривает такое кошмарное создание… — Он запнулся и замолчал, потому что сообразил, что кикимора понимает каждое его слово.
— Ну почему кошмарное? — возразил Эрвин. — Она же просто красавица! — Его, конечно, занесло, но в нем заговорило то самое свойство, благодаря которому он сочинял приятелям такие замечательные любовные письма. — Ты посмотри, какие у нее чудные оранжевые глаза, а какие длинные ресницы!
— А все остальное? — Насчет глаз Армандас еще мог согласиться, но его трудно было заставить называть черное белым.
— А ты когда?нибудь видел… — Эрвин сделал едва заметную, но очень выразительную паузу, — других кикимор?
— Ты хочешь сказать, Эрвин, что другие кикиморы, — Армандас ужаснулся собственному предположению, — еще страшнее?!
— Арман… — укоризненно протянул тот. — Я хочу сказать, что другие кикиморы далеко не так красивы, как эта.
— Ладно, пусть так, — начал сдаваться Армандас. — Но эта ужасная одежка… она наверняка из крысы…
— Конечно, из крысы, — подтвердил Эрвин. — Это означает, что наша знакомая — отважная охотница. Думаешь, легко для существа ее размеров убить крысу? Это все равно, что для нас с тобой убить волка или кабана. Кроме того, крысы хитры и держатся стаями, а кикиморы, насколько мне известно, всегда охотятся в одиночку.
Кроме того, крысы хитры и держатся стаями, а кикиморы, насколько мне известно, всегда охотятся в одиночку.
— Да, моя — отважная охотница! — Кикимора оживленно приподнялась на котомке Эрвина. — Моя всегда ест свежее мясо. Другие всю жизнь едят заячье дерьмо и ходят в одежде из листьев. Моя — не такая, моя носит красивую одежду. — Тонкими ручонками она оправила на себе балахончик из крысиных шкурок.
Армандас переводил взгляд с одного на другую, спрашивая себя, не сходит ли он с ума. Еще утром он прощался с родителями, с братьями и сестрами, еще утром его окружала нормальная, привычная жизнь. А теперь — эта кикимора, этот странный парень, так спокойно рассуждающий о ней… В городе, конечно, все вернется в привычное русло. Это все дорога…
— Эрвин, как твой палец? — вспомнил он. — Не нарывает?
— Нет. — Тот глянул на свою руку.
— Моя не хотела, — сказала с котомки кикимора. — Моя думала — это твоя ловушка.
— Я так и понял, — ответил ей Эрвин. — Мы по ночам спим, поэтому придется тебе полежать здесь до утра.
— Мою здесь не съедят? — спросила она, оглядываясь вокруг.
— Нет. Хищники боятся огня. Он улегся на землю у костра. Армандас бросил тревожный взгляд на его горло, оказавшееся в опасной близости с острейшими зубками кикиморы, но в конце концов решил, что если это не беспокоит Эрвина, знакомого с повадками кикимор, то ему самому тем более незачем беспокоиться. С этими мыслями он завернулся в одеяло и заснул.
Глава 2
Утром жизнь показалась Армандасу гораздо лучше. Ему нравилось все — и зеленый солнечный лес, и весело бегущий ручей, куда они с полусонным Эрвином спускались умываться, и бурая, гладко утоптанная лента дороги. Он начал привыкать даже к этой мерзкой кикиморе.
— Ты чего какой вялый? — спросил он Эрвина. — Если ты сейчас еле шевелишься, каким же ты будешь к вечеру?
— Разгуляюсь, — ответил тот. — Это потому, что я вчера потратил много магической силы.
— Вот на эту? — догадался Армандас, кивая на его пазуху, где дремала кикимора. — На ее ногу?
— Да, — нехотя признался Эрвин. — Сломанные кости заживают за две?три недели, а здесь этого нужно добиться за три дня, пока мы идем до города. Обычно маги так не делают. Они совмещают кости, делают начальное сращивание и обезболивание, а дальше перелом заживает сам. Быстрое заживление отнимает много сил, к тому же нас ему почти не учили.