Одним движением он сорвался с места и оказался у балконной двери. Дернул ее створки, шагнул на балкон — и прозрачная тишина вечернего неба отпрянула перед его кличем, как в прежние времена, когда она расступалась перед боевым кличем Неукротимого Зербинаса.
— Ки?и?скаль! Ки?и?скаль!
Мгновение спустя из?за корпуса боевых заклинаний вылетел дымно?серый лар. Его мощные крылья упирались в воздух, тяжелые копыта отстукивали галоп по тонкому веществу звездных дорог, пронизывающему явленные миры и служащему опорой ларам. Еще мгновение — и он завис у балкона, принимая на себя седока. Еще мгновение — и темно?серая грива и хвост затрепетали в воздухе, не успевая за разворотом могучего тела огненного скакуна.
Ки?и?скаль начал стремительно уходить вверх. Серебряные чаши его копыт с усилием отталкивались от невидимого вещества звездных дорог, беспрепятственно пропускавшего лара сквозь себя, но твердевшего под его ногами. Крылья лара мерно загребали воздух, темная грива стлалась по ветру, раздуваемая быстрым движением.
Жаркая топка тела Ки?и?скаля подрагивала под Зербинасом, в ней полыхал огонь воли к полету — тот же самый, под влиянием которого маг сорвался с места и распахнул балконные двери. Огненная кровь лара соединилась с огненной кровью седока, они слились в единое существо, единое в устремленности, в неистовом беге?полете по звездным дорогам. И как всегда, вслед за слиянием наступил мгновенный холодок перехода в пространства, куда в одиночку не проникнуть ни лару, ни человеку. На дороги между мирами, куда они могли вырваться только вдвоем.
Здесь было иное время, иные законы. Здесь был верх и низ, но не было земли и неба. Все здесь было красочным и прозрачным, видимым до бесконечности. Здесь никто не жил — звездные дороги ларов только соединяли миры. На них происходили странные события, сюда проникали маги из самых различных миров — те, кто был способен стать всадником волшебного скакуна. На них заводились знакомства, случались встречи и расставания, даже битвы и сражения. По этим дорогам маги переходили из мира в мир.
Ки?и?скаль стремительно несся сквозь пространство между мирами, упиваясь бегом?полетом по звездным дорогам, как и его всадник. Зербинас отдался острому ощущению полета сквозь миры?или это миры проносились сквозь него? Он был здесь и не здесь, в нем непроизвольно оживала память о прежних скачках по звездным дорогам — или это оживала память Ки?и?скаля, с которым он слился воедино во время бега?
Память здесь была яркой, ярче иной реальности. Зербинас снова участвовал в той давней битве на звездных дорогах, снова под ним искрились копыта могучего лара — точно так же, как сейчас, но тогда в его руке полыхало огненное копье и он летел вперед не один.
Слева от него с боевым жезлом в руке мчался Хирро, голубокожий, красноглазый маг из мира Пирта, верхом на Ха?а?силь — горячей и жилистой ларе цвета старой ржавчины. С другой стороны вскидывал копыта яростный Ра?а?рраль, весь матово?черный, с глазами как бледно?желтые луны, с именем как клич боевой трубы, к его спине прильнула Раундала, черноглазая и черноволосая, в тонких пальцах которой трепетала лучевая пика, — и глаза Раундалы были глазами Ра?а?рраля, а глаза Ра?а?рраля были глазами Раундалы. Вслед за ними неслись другие маги разных миров, сошедшиеся в общей битве, а навстречу им летело воинство магов, скалящееся волчьими пастями улдаров — скакунов темного огня.
Сбитый со скакуна исчезал из боя, равно как и сам скакун. Куда они исчезали, что случалось с ними после — этого Зербинас так не узнал. Он усидел тогда на своем Ки?и?скале.
Переживание отступило, унеся с собой часть лихорадочного возбуждения скачки. Словно почувствовав это, Ки?и?скаль замедлил бег и ослабил напор мягких крыльев. Движение сквозь миры прекратилось, мгновенный холодок перехода — и они снова в своем мире, где есть небо и земля. Лар устремился к земле, где виднелись леса, холмы и равнины, среди которых маячила группа темных пятнышек, постепенно превращающихся в корпуса академии. Там он высадил Зербинаса на балкон ректорского кабинета и вернулся в свое помещение на крыше конюшни.
Давно настала ночь, а ректор все сидел в кабинете, вспоминая прошлое. Наконец он оставил кабинет, но пошел не в комнаты, а на улицу. Дойдя до конюшни, он поднялся по наружной лестнице на крышу и вошел туда, где на просторном тюфяке, подобрав под себя копыта, лежал серый лар.
Ки?и?скаль настороженно поднял голову при его появлении.
— Что случилось? — спросил он. Зербинас подошел вплотную и остановился перед ним.
— Прости меня, старый друг, — сказал он лару. — Я погас, это была последняя вспышка. Ты свободен.
Дымно?желтые глаза Ки?и?скаля засветились в темноте, обращаясь к ректору.
— Я останусь.
Тот опустился перед ларом на колени, обнял крутую шею скакуна и прижался к ней лбом.
— Спасибо, мой друг, — прошептал он. — Мой единственный друг.
Они еще долго молчали — человек и лар. Человек обнимал шею лара, вспоминая ушедшую жизнь, лар тоже вспоминал прошлое. Он был очень стар, но жизнь лара гораздо дольше человеческой, и он переживет еще не одного седока. Положив тяжелую голову на плечо человеку, он вспоминал своих прежних седоков. Рано или поздно каждый из них приходил к нему и говорил: «Прости меня, я погас. Ты свободен». И каждому он отвечал одно и то же: «Я останусь».