Отсмеявшись, колдунья подтащила его к буфету. Дантос не понимал ни слова из их беседы, но судя по тому, как она тычет пальцем во всевозможные банки и миски, а ректор то кивает, то отрицательно качает головой, без слов можно было догадаться, что разговор идет о предстоящем угощении. Затем Анор стала собирать на стол, а Зербинас повернулся к своему спутнику.
— Нам еще повезло, — сказал он, — что Ксат частично совместим с нашим миром. Бывают миры, где для нас ядовито все, а здесь мы, по крайней мере, можем есть кое?что из растительности.
— Надеюсь, мы не задержимся здесь надолго? — сухо поинтересовался архонт. — Трава — не пища для воина, да и дела ждут…
— Думаю, мы с Анор договоримся, — ответил ректор. — Мы с ней — давние друзья.
За столом колдунья непрерывно болтала с ним на алайни, явно радуясь возможности поговорить со старым знакомым. После обеда она прибралась на столе и вызвала туда карту Ксата. Оба мага склонились над картой, а Дантосу осталось наблюдать, как они шарят по ней и переговариваются на своем непонятном языке. Изредка в болтовне Анор проскакивали и понятные словечки вроде «Кер» и «чтоб ты сдох», но они ничего не проясняли в содержании беседы. Затем Зербинас вызвал карту Лирна, и они стали изучать ее с таким же пристальным вниманием.
Наконец они убрали обе карты. Обменявшись еще несколькими фразами, оба встали из?за стола, и Анор вышла в другую комнату.
— Мы выезжаем завтра утром, — ответил ректор на вопросительный взгляд Дантоса, — а сейчас она пойдет купить провизии в дорогу. Нам предстоит еще две недели пути. Анор проводит нас до самого канала — она боится, что я опять попаду не туда.
— Правильно боится, — одобрительно кивнул Дантос. — Какая гостеприимная, заботливая леди! У вас хорошие друзья, Зербинас, — с легкой завистью в голосе заметил он — среди архонтской аристократии почти не встречалось бескорыстной дружбы.
— Какая гостеприимная, заботливая леди! У вас хорошие друзья, Зербинас, — с легкой завистью в голосе заметил он — среди архонтской аристократии почти не встречалось бескорыстной дружбы. «И бескорыстной любви», — добавил он про себя, вспомнив леди Аринтию.
— Отсюда на Лирн ведут несколько каналов, — продолжил Зербинас. — Мы выбрали тот, который выходит на самый юг третьего континента нашего мира, а там поблизости есть еще один, сквозь который мы попадем севернее, в окрестности Хеккусскика. В двух днях пути от Хеккусскика есть вход, который выведет нас в центральную часть второго континента, около Рубукна. По нашим прикидкам, этот путь самый короткий из возможных.
Наутро колдунья вызвала свою лару, и Ки?и?скаль с Ги?и?рралем понеслись по небу вслед за песочно?желтой огненной кобылицей. Всю дорогу до канала Анор неудержимо тараторила о чем?то Зербинасу. Сам ректор почти не говорил, он только кивал и улыбался в нужных местах, изредка вставлял пару слов, и этого было достаточно, чтобы вызвать новое словоизвержение у его собеседницы. Лорд Дантос в конце концов стал радоваться, что не понимает их языка.
Через две недели она привела их к каналу, ведущему на третий континент Лирна.
— Прощай, Анор, птичка удачи. — Зербинас церемонно поцеловал ей руку. — Теперь мы не пропадем, раз ты сама взялась за это дело — ведь тебе всегда везет.
— Привет, Кер, чтоб ты сдох, — с улыбкой выдала она весь свой словарный запас на общем. — И удачи тебе в пути, — пожелала она на алайни.
Распрощавшись с ней, они вошли в канал и оказались на сухой равнине третьего континента. Знакомые травы, знакомые запахи, знакомое солнце, непривычно холодное и тусклое после жгучего ксатского светила. Зербинас сверился с картой и взял направление на канал, ведущий к Хеккусскику.
— Мы потеряли больше месяца, — виновато сказал он Дантосу. — Надеюсь, вы не слишком сердитесь на меня за эту ошибку?
— Вы так жестоко поплатились за нее, Зербинас, что мне трудно сердиться на вас, — насмешливо ответил архонт. — Две недели пути вместе с этой общительной леди!
— Да, Анор ужасная болтушка, — рассмеялся ректор. — Но, по крайней мере, я узнал все новости за последние сорок лет! Она не любит сидеть дома — нам повезло, что мы застали ее там, — а предпочитает слоняться по мирам и собирать, а затем разносить всякие слухи. К ее чести, она никогда не перевирает и не преувеличивает — если слухи ненадежны, она всегда предупреждает об этом. Это ценнейший источник сведений — я сам всегда разыскивал ее, если они были мне нужны.
— Она ничего не слышала об Эрвине?
— Нет, это слишком ничтожное событие в мире магов. Хотя… — Зербинас на мгновение замолчал. — Теперь она знает, что мы его ищем, а значит, скоро об этом узнает весь союз Скальфа…
— Кто?
— Не важно, это к делу не относится, — спохватился ректор. — Не обращайте внимания, Дантос.
Теперь, когда нескончаемая трескотня Анор умолкла, он получил возможность осмыслить поток ее новостей. Оказывается, уцелело большинство участников сражения за Портал Древней Магии, сбитых со своих скакунов, — их случайным образом выбросило в различные миры, откуда они выбирались годами. Сейчас недосчитывались лишь одного?двух и с той, и с другой стороны. Возможно, им не удалось выжить в тех местах, куда они попали, но, как известно, мага трудно уморить, и остальные не теряют надежды когда?нибудь увидеть их снова. Рестарт вернулся на Асфри и снова сидит костью в горле у тамошних магов. Ринальф сделал несколько новых уникальных амулетов по заказу своего правителя — колдунья подробно перечислила и их, и их свойства.
Раундала обзавелась дочерью от какого?то вояки, прельстившего ее полным отсутствием мозгов, дочка оказалась в папашу и выросла в толстую семейную тетку, теперь она выглядит старше своей матери. Шорр недавно экспериментировал с запредельной магией и угодил в мистический провал, его выручил кто?то из лирнских магов. Хирро побывал на Гизаре и привез оттуда кучу охотничьих трофеев и охотничьих рассказов.
Зербинас пожалел, что так недолго виделся с Хирро и не услышал его охотничьи истории лично, но и в пересказе Анор они звучали неплохо. Было время, когда они охотились вдвоем с пиртским магом, но как же быстро оно прошло, это время! А теперь он состарился и уже не ходил на охоту, и не потому, что не мог, а потому, что не хотел. Неужели старость наступает не тогда, когда уже ничего не можешь, а тогда, когда уже ничего не хочешь?