— Ага, удавалось! — ядовито поддакнул шейх. — Ныне все эти претенденты благополучно покоятся в желудке у Нага.
Кажется, я побледнела…
— Что, правда? — оторопела Ребекка. — А кто он вообще такой, этот ваш Наг? Он красивый? Кстати, ставлю вас в известность: я уже целовалась с блохастым псом, поэтому поцеловать какого-то Нага — для меня просто безделица, плюнуть и растереть…
Но шейх заставил воительницу умолкнуть, выдав короткий язвительный смешок. Ребекка сердито нахмурилась, недоуменно поглядывая на меня и ожидая объяснений.
— Наг — это огромный змей, — задумчиво пояснила я. Покосилась на сияющего, будто Сол, вождя и поправилась: — Чудовищно огромный змей, жутко старый, смертельно ядовитый, мудрый, как бог, и к тому же невероятно быстрый!
— Йона, ты сдурела! — похлеще любого змея зашипела на меня рассвирепевшая воительница. — Он же тебя сожрет, проглотит целиком и даже не подавится. И ты что, взаправду собираешься с ним целоваться?
— А разве у нас есть выбор? — вопросительно улыбнулась я, интуитивно предугадывая наиболее вероятный ответ.
— Нет! — сладко пропел шейх. — Выбора у вас нет…
Глава 2
Я плавно покачивалась на спине у верблюда, с высоты его горба заинтересованно озирая окружающий нас ландшафт. Мои щеки беспощадно сек сухой ветер, словно дующий из щели меж двух времен. Да, кажется, ветер не меньше меня самой знал, что в теперешнее время года эта местность должна быть совсем не такой… Степь летом — это летящие вдаль пространства, где синеют васильки, спрятанные в зеленых прядях ковыля, и перекатываются волны трав. Степь летом — это Сол, который дробится в мелких теплых озерах, это табуны лошадей, пасущихся на воле, а если их встревожить, то топот копыт подобен грому среди ясного дня. И над этой благословенной землей царит слитный звон кузнечиков — музыка летнего дня в полной его спелости. Вот такой я представляла себе степь…
Но подлинная картина не радовала. Куда ни кинь взор, повсюду расстилались лишь однообразные кочки и холмы, покрытые выгоревшей от жары травой и щедро присыпанные желтым песком. Преддверие Пустоши. Верблюдов недаром называют кораблями пустыни, ибо лишь они одни способны длительное время бороздить бескрайние песчаные просторы, нуждаясь в весьма скромном, даже минимальном количестве пищи и воды. Равнодушные морды этих выносливых созданий, их лениво прикрытые глаза, размеренно шагающие конечности и чудесные горбы (естественные хранилища запасов влаги) вызывали у меня невольное уважение. Там, где сломает тонкие ноги ретивый скакун, увязнет повозка и выдохнется смирный трудяга-ослик, невозмутимо пройдет верблюд, и в прямом и в переносном смысле поплевывая на всех с высоты своего врожденного высокомерия.
Ах да, один из них уже оскорбился на ироничное замечание несдержанного на язык Беонира и одарил того прицельно выпущенным комком вязкой бурой слюны. Ниуэ с руганью принялся отчищать свой щегольской жилет, а его действия сопровождались сочувственными комментариями Ребекки, ехидными перемигиваниями наших сопровождающих и полнейшим безразличием самого виновника переполоха. После этого небольшого инцидента мое уважение к верблюдам достигло своей наивысшей точки. Я протянула руку и ласково погладила умное животное за ухом. Верблюд удивленно мотнул угловатой головой, и в его темных глазах промелькнуло нечто, весьма похожее на гордость.
— Вот бы люди брали пример с вас! — негромко разглагольствовала я вслух, обращаясь к своему безмолвному, но внимательному слушателю.
После этого небольшого инцидента мое уважение к верблюдам достигло своей наивысшей точки. Я протянула руку и ласково погладила умное животное за ухом. Верблюд удивленно мотнул угловатой головой, и в его темных глазах промелькнуло нечто, весьма похожее на гордость.
— Вот бы люди брали пример с вас! — негромко разглагольствовала я вслух, обращаясь к своему безмолвному, но внимательному слушателю. — Часто замечаю, что животные намного умнее и сдержаннее людей. Вот взять хотя бы вас, верблюдов… — Мой горбатый скакун немедленно навострил мохнатое ухо. — Вы обладаете воистину непробиваемым спокойствием, завидным чувством собственного достоинства, безупречно выполняете работу, а на всех критиков и ненужных советчиков просто плюете! — Я хихикнула, замечая, как толстые губы моего корабля пустыни растянулись в довольной ухмылке. — Подозреваю, что если люди начнут жить по вашим принципам, они сильно облегчат свое существование.
Тут верблюд издал короткий многозначительный рев, который я расшифровала как одобрение новоизобретенной теории.
— Спите вы мало, пьете мало, едите и того меньше! — увлеченно продолжала я. — А люди… Тьма, а чем же они питаются в этом царстве жары и песка?
— Скажите, уважаемый шейх аль-Старух, а что вы едите в своей степи? — долетел до меня громкий голос Ребекки, похоже, озабоченной тем же вопросом.
— Аль-Фарух! — педантично поправил воительницу кисло поморщившийся шейх. — Такой прекрасной ханум простительно не знать, что всемилостивейшая богиня Банрах очень хорошо заботится о своих верных служителях и ежедневно посылает им пищу.