Я шла, а морская раковина тихонько пела у меня в сумке, внушая веру в себя и пробуждая безумную надежду на благополучное завершение моих поисков…
Не позволяй себе прогнуться,
Корысти ради не греши,
Но для спасения души
На срок прожитый оглянуться
Ты без капризов поспеши.
В ногах у сильных не валяйся,
Почаще слабым помогай,
Не славь себя и не ругай,
За миг ушедший не цепляйся,
Не предавай родимый край.
В ногах у сильных не валяйся,
Почаще слабым помогай,
Не славь себя и не ругай,
За миг ушедший не цепляйся,
Не предавай родимый край.
Не вздумай же любовь на злато
Сменять по глупости своей,
Но не стремись других людей
(что лицемерием чревато)
За глупость осудить скорей.
Путей изведанных чурайся,
За легкой славой не гонись,
Дурных поступков сторонись,
Чужим богам не поклоняйся,
А от своих — не отвернись.
Твои друзья — всего дороже,
Но чти, однако, и врагов,
Ты с ними не веди торгов,
О чувстве меры помни тоже —
Не сделай лишних к ним шагов.
Почаще смейся без причины
И не стыдись печальных слез,
Не принимай беду всерьез,
Но принимай любовь мужчины
Как высший дар, а не курьез.
Не много это и не мало —
Уж как на все с умом смотреть,
Как различить сейчас и впредь,
За что цепляться не пристало,
За что не жалко умереть.
Коридор сузился до размеров тесного лаза, по которому я и шла, пригибая голову под низко нависающим потолком и частенько задевая плечами шершавые, холодные стены. Огонек тускло отсвечивал у меня на ладони, бросая слабые блики на глыбы известняка, грозившие раздавить мое тело, кажущееся чересчур хрупким на фоне многовековой мощи. Карта осталась у Беонира, но я об этом не печалилась. Кем бы ни являлся ее безымянный создатель, он сильно ошибся с подсчетом этажей и ярусов, лишь еще больше запутав своих последователей. Хотя, возможно, он сделал это намеренно? Не исключено, что насквозь фальшивая карта стала еще одной ловушкой, призванной погубить доверчивых путников, осмелившихся сунуться в храм Песка.
Теперь мне казалось, что все увиденное нами ранее было всего лишь ширмой, искусно созданной декорацией, скрывающей подлинные размеры гигантского святилища, уходящего глубоко под пустыню. И даже если я сумею добраться до зала Вечности, то суждено ли мне выйти обратно на поверхность, не встретившись с разгневанной богиней, пылающей жаждой мести? Да, я и сама понимаю, что мне несказанно повезло в схватке с Каадсур, и помощь разбуженного ею призрака пришлась как нельзя кстати, но ведь любое, даже самое волшебное везение когда-нибудь заканчивается! А я… Я уже столько раз испытывала судьбу… Чувствую, вскоре она опомнится, возьмет реванш за все свои поражения и отыграется на мне по полной…
Внезапно проход закончился, выведя меня в какое-то помещение, весьма масштабное и пустынное, судя по звучно разнесшемуся в нем цоканью, издаваемому железными подковками на каблуках моих сапог. Едва ступив на пол этого зала, выложенный гладкими мраморными плитами, я, повинуясь инстинктивному предчувствию надвигающейся опасности, молниеносно опустилась на колени и потушила путеводный огонек, очутившись в кромешной тьме. Интуиция меня не обманула: в тот же самый миг из темноты вылетел зеленый ком слизи и ударил в стену, точно в то самое место, где еще секунду назад находилась моя голова. Едкая, слабо флюоресцирующая субстанция моментально разъела известняк, превращая его в прах. Очевидно, в этой слизи содержался какой-то сильнейший яд, который и сжег верхний слой стены.
Я мягко откатилась влево, перекувырнувшись через плечо, вскочила на ноги, выхватила из ножен Лед и успела еще в полете рассечь второй комок слизи, нацеленный мне в грудь.
Уже привычное заклинание не подвело и на сей раз, а в свете, рожденном ледяными иглами, проступили контуры двух поистине невероятных созданий, надвигающихся на меня. Судя по всему, эти порождения ночного кошмара происходили от людей и гигантских гусениц, наделивших своих потомков вполне человеческими головами, но также и жирными, бесформенными, волнообразно извивающимися телами, покрытыми отвратительной бурой шерстью. Попавшие в них ледяные стрелы испарялись, превращаясь в пар. Хвосты человеко-гусениц заканчивались гибкими шишковатыми наростами, похоже, и предназначенными для извержения комков ядовитой слизи. А к своему окончательному потрясению, я рассмотрела, что на верхней части туловища тварей имеются тощие, слаборазвитые конечности-ручки, сжимающие небольшие топорики.
«Интересно, разумны ли эти жуткие создания?» — подумала я, но не успела развить свою мысль, потому что гусеницы вдруг издали слаженный свист и бросились на меня.
Передвигались они достаточно быстро, а их ручонки, показавшиеся мне слабыми и ни на что не годными, отличались завидной ловкостью. Я еле успела отбить клинком Льда топорик, брошенный в меня первой тварью, и уклонилась от очередного комка слизи, выпущенного второй. Лишившийся оружия противник вдруг свернулся в плотный шар и подкатился под ноги, опрокинув меня на пол. Я упала на спину, уронила меч и беспомощно замерла от ужаса, распростертая под телом нависшей надо мной гусеницы. Мой взгляд, растерянно мечущийся в поисках спасения, неожиданно наткнулся на большой острый сталактит, свисающий с потолка.