— Чтоб ее мантикора три раза переварила! — бессильно выругалась воительница. — Видно, не зря я всегда подозревала, что у Банрах руки не из того места растут!
Альсигир тихонько хмыкнул, отдавая должное весьма своеобразному, но честному и прямолинейному юмору моей телохранительницы.
— А еще… — Он задумчиво замолчал, искоса поглядывая на меня.
— Вас что-то беспокоит, уважаемый наставник? — напомнила я, устав от затянувшейся паузы. Ох уж мне эти чародеи, никогда никуда не торопятся и частенько беспричинно впадают в прострацию.
— Кх-м! — смущенно кашлянул старик. — Можно я задам тебе личный вопрос?
— Попробуйте, — нехотя разрешила, немного опасаясь его прозорливости.
— Тебя разлучили с мужчиной? — Эта построенная как вопрос фраза прозвучала не требующим подтверждения утверждением.
Я сдержанно кивнула.
— Змееликая? — Интонации Альсигира не изменились.
Второй кивок.
— Ищи его в храме Песка, в самом центре Пустоши, — посоветовал чародей. — На нижнем ярусе святилища, там, где обитают гхалии…
— Кто? — удивилась я, услышав совершенно незнакомое слово.
— Гхалии! — с отвращением скривилась Ребекка. — Не советую тебе с ними связываться, ибо вторых подобных им тварей не сыщешь во всем Лаганахаре!
— Как они выглядят? — проигнорировав реплику воительницы, обратилась я к Альсигиру, ожидая его пояснений.
Но чародей лишь неопределенно пожал худыми плечами:
— Не знаю. Мне приснился сон — распростертый на песке юноша с каштановыми локонами и темные тени вокруг него. А ветер шелестел, повторяя: «Гхалии, гхалии…»
— Юноша? — Мое лицо осталось невозмутимым, но голос предательски дрогнул, выдавая охватившее меня волнение. — А при чем тут я?
— Он шептал твое имя, — опустил глаза маг. — А на его шее я увидел золотой кулон в форме меча…
Я мысленно содрогнулась, вынужденная признать очевидное, — чародею приснился именно Арден, остро нуждающийся в моей помощи!
— Честно говоря, — я позволила себе предельную откровенность, — меня пугает неотвратимость посещения храма Песка.
Пожалуй, трудно найти более опасное место.
— Храм не имеет стабильной формы и скрывает массу подземных ярусов, наполненных различными артефактами, могилами и памятниками. Поговаривают, будто его охраняют не только жрецы и жрицы, но и ожившие мертвецы, — мрачно подхватила Ребекка.
— Ожившие мертвецы? — Беонир испуганно моргнул. — Ой, папочка…
— Мне не верится, чтобы эти россказни оказались правдой, но… — Альсигир извлек из рукава своей мантии небольшой свиток, выполненный на странном черном пергаменте и перевязанный шнуром, запечатанным медальоном из сургуча. — Если ты не будешь знать, куда нужно идти, разверни этот свиток, он подскажет тебе путь в сердце храма Песка.
Я благодарно кивнула, приняла свиток и опустила в свою сумку.
— Хорошо… — Мне очень не хотелось думать сейчас про все те ужасы, которые сулила нам Пустошь, имеющая крайне дурную славу. — Как вы думаете, нам повезет?
— Не знаю, — смущенно нахмурился маг. — Вернее, меня посетило нехорошее предчувствие…
— Это еще какое? — угрожающе набычилась лайил, видимо, подозревающая чародея в неких тайных каверзах. — Сны, видения, предчувствия… Уважаемый, а тебе, случаем, нервы полечить не пора ли?
— В этот раз ты оказалась сильнее смерти. — Не обращая внимания на грубость Ребекки, маг адресовал откровение только мне. — Но помни: судьба всегда берет реванш, рано или поздно наверстывая свое. Я чувствую, как над вашими головами сгущается темное облако опасности, а многочисленные враги собираются с силами, дабы…
— Хватит каркать, старый дурак! — протестующе оборвала его воительница и, схватив меня за руку, решительно потащила за собой. — Не позволю ему нам мозги набекрень сворачивать…
— Каждый чародей еще и психотерапевт! — примирительно улыбнулась я, незаметно помахав растерянному Альсигиру и давая понять, что у нас все хорошо.
— Не знаю, что в твоем понимании означает это странное слово, — отбрила упрямая Ребекка. — Но, по-моему, психотерапевт — это умник, который может научить, как сохранять улыбку на лице, даже когда ты достаешь мыло и веревку.
— Ты хочешь повеситься? — ужаснулся Беонир, ничего не разобравший в мудреных сентенциях девушки.
— Нет, блин! — едко фыркнула предельно рассерженная Ребекка. — Помоюсь — и в горы!
— Можно и в горы, но сначала — в пустыню, — со смешком поправила я. — В Пустошь!
В Блентайр пришло лето…
Вернее, должно было прийти. Послушав степенные разговоры мужчин, сбивчивую женскую болтовню и маловразумительные реплики детей, можно было с уверенностью констатировать — никто из жителей города даже и не думал называть нынешние месяцы летними, ибо это было бы откровенным враньем. Да уж, вопреки утверждениям календаря, лета в Блентайре не было и в помине. А посему установившийся отвратительный сезон люди называли по-всякому, кто во что горазд: сушью, суховеем, душегубкой, но только не тем старым, привычным и желанным словом «лето», которое, казалось, уже начисто вышло из употребления. Ибо подобного черного «лета» в Лаганахаре еще не видывали!
Шаг за шагом, подкрадываясь тихо и незаметно, Пустошь вплотную подступила к стенам города, неумолчно и безостановочно скребясь в них своими острыми когтями. Караульные на башнях столицы тряслись мелкой дрожью от ужаса, а покидая утром свои посты, они божились, что окружившие город пустыня и ветер вполне разумны и, словно сговорившись, роют подкоп под мощные стены Блентайра.
Караульные на башнях столицы тряслись мелкой дрожью от ужаса, а покидая утром свои посты, они божились, что окружившие город пустыня и ветер вполне разумны и, словно сговорившись, роют подкоп под мощные стены Блентайра. Дескать, в реве ветра им постоянно слышится разумный человеческий голос, хрипло и злорадно выпевающий: «Так не доставайся же ты никому». Король Вильям, за последнее время сильно постаревший и ставший совсем седым, категоричным тоном потребовал от городских дозоров на корню пресекать подобные пораженческие разговоры и не сеять в городе смуту да панику. Но разве такое пресечешь?
А члены совета, состоящего из глав всех гильдий, лишь недовольно качали головами и мрачно перешептывались. Король ведет себя более чем странно, значит, есть из-за чего!.. Как ни крути, а он ведь приходится внуком тому самому Джоэлу Гордому, при котором и заварилась вся эта неразбериха, пришла всеобщая беда, названная позднее Проклятой эпохой. Видно, знает повелитель Блентайра много чего важного, да только молчит… Эх, собрались бы жители столицы да заставили короля раскрыть истинную подоплеку их нынешних бед, глядишь — что-то и изменилось бы… Хотя нет, вряд ли изменилось бы, ведь все уже понимают: шанс на спасение упущен, поздно теперь что-либо менять. Хотя, и в этом следует признаться откровенно, робкая надежда все же продолжала теплиться в их душах, ведь даже если ты летишь в пропасть, то не стоит зажмуриваться от страха. Наоборот, нужно смотреть в оба — а вдруг удастся за что-нибудь ухватиться? И наиболее умные — смотрели…