— При том! — торжествующе хмыкнула я. — Скажи, как ты узнала, что «ромб» посетила одна из жриц?
— Я нашла следы обуви на пыли, — неуверенно пожала плечами Шалкааш. — Но все наши туфли абсолютно одинаковые, они сплетены из полосок кожи и имеют один размер.
— Наверху мы тоже видели, что замок комнаты недавно открывали, причем предварительно хорошенько смазав маслом, — втолковывала я. — А ты сама сказала — взять масло может лишь…
— Теперь мне все стало понятно! — Шалкааш радостно хлопнула в ладоши, указывая на трусливо сгорбившуюся повариху. — Отведите Иирин в карцер, я займусь ею позже. А ты умна, — снова повернулась она ко мне. — Следует признать, ты станешь ценным приобретением для песка!
— Приобретением? — озадачилась я.
— Но я не хочу служить песку!
— А придется! — злорадно рассмеялась хайдари. — Куда же ты теперь денешься! Девочка, неужели ты веришь в то, что сможешь его победить?
Глава 6
Несколько секунд я бестолково хлопала ресницами, крайне обескураженная последним заявлением жрицы, ибо оно совершенно не укладывалось у меня в голове.
— Извините, но я вас не понимаю, — наконец тихонько выдавила я. — Кажется, вы обещали поделиться хранимыми у вас знаниями, если я пройду некое испытание. Я согласилась.
— Да ну? — Издевательский смешок не смогло заглушить даже покрывало хайдари. — Ты считаешь нас наивными дурочками?
— Что? — неподдельно озадачилась я. — Вовсе нет!
Следующий смешок был с оттенком неприкрытой снисходительности.
— Видишь, ты сама в этом призналась, — удовлетворенно констатировала Шалкааш. — Так с чего ты вдруг решила, будто можешь безвозмездно тратить наше время? За все нужно платить.
— Тогда назовите свою цену! — с замиранием сердца предложила я. — Я согласна на любую.
— Да? — Жрица иронично потерла ладони, ловя момент своей удачи и вместе с тем намекая на мою беспросветную тупость. — Учти, я не тянула тебя за язык.
Я устало кивнула, совершенно вымотанная этой долгой прелюдией. Каждому осужденному на смерть преступнику отлично известно, что бессонная ночь перед грядущей экзекуцией гораздо страшнее самой казни.
— Все очень просто, — вдохновенно разглагольствовала Шалкааш. — Если ты пройдешь испытание песка, то мы поделимся с тобой древними знаниями. А если нет… — Она выдержала издевательскую паузу. — Видишь, в зале стоят двадцать четыре кресла? Нас же — всего девятнадцать.
— Вам срочно требуются новые адептки? — догадалась я, и мой голос панически дрогнул. — Так?
— Так! — жестко уточнила хайдари. — Если ты не сумеешь пройти испытание, то навсегда останешься в обители и будешь одной из нас!
— А у меня есть возможность выбора? — поинтересовалась я, специально оттягивая тягостный момент начала испытания, потому как сильно сомневалась в своих силах.
— Мы никого не удерживаем насильно, — с притворной добросердечностью сообщила Шалкааш, но я конечно же понимала, что она врет. — Откажись от испытания и уходи прямо сейчас! Только в этом случае, — коварно добавила она, заметив колебания, отчетливо отразившиеся на моем лице, — ты никогда уже не попадешь в храм Песка.
— Откуда ты знаешь, что мне нужно именно туда? — поразилась я.
— А куда же еще? — искренне изумилась жрица. — Все приходящие в Пустошь стремятся попасть в ее средоточие, в самое величайшее святилище нашего мира. И я думаю, оно стоит такого риска — жизнь в обмен на приобщение к тайнам храма Песка.
— Ты права, — медленно произнесла я, тщательно взвешивая каждое слово. — Я согласна.
— Отлично! — Голос жрицы звенел от алчного возбуждения.
Она обвела рукой пространство унылого помещения:
— Оглядись вокруг, это — зал Раздумий. Здесь мы общаемся с нашим владыкой. И здесь начнется сегодня твое испытание.
— Но в чем состоит смысл церемонии?
Если честно, я не очень-то надеялась получить ответ, но ошиблась.
— Она называется испытание Смирения.
— Она называется испытание Смирения.
В ее голосе мне почудилось и скрытое удовольствие, и какая-то отчаянная надежда на чудо. Сама же я похолодела, потому что уже одно это название не сулило мне ничего хорошего, ибо с первых сознательных дней своей жизни я усиленно сопротивлялась любому навязанному правилу, превыше всего уважая свободу, личную инициативу и нестандартность мышления. Все эти принципы, ясное дело, совершенно не уживались с послушанием и смирением. Но сейчас я осознавала, что отступать уже поздно… Да и некуда! Собравшись с мыслями, я уставилась прямо в ту часть покрывала, где полагалось быть глазам жрицы:
— Что я должна делась?
Похоже, моя собранность и решимость изрядно напугали Шалкааш. Ее голос мгновенно утратил большую часть своей недавней уверенности.
— Все просто: в течение этого дня ты обязуешься беспрекословно повиноваться мне во всем и выполнять все мои приказы.
Тут она подметила растерянность, промелькнувшую на моем лице, и заговорила с прежней убедительностью:
— Суть женского естества — спокойствие и смирение. Если ты это еще не постигла, не научилась быть настоящей женщиной, то придется тебе остаться у нас и всему научиться. — Она покровительственно улыбнулась. — Я всего лишь предлагаю тебе побыть хайдари в течение одного дня. Спрашиваю в последний раз: ты согласна?