Пока остальные распевали, а Фви-Сонг наблюдал, господин Первый и две женщины выкопали из песка небольшие мешочки. Из них они извлекли какие-то жалкие одеяния и принялись в них заворачиваться. Когда мистер Первый облачился в свои одежды, Хорза увидел большой, нескладный на вид пулевой пистолет, засунутый в кобуру под грязным мундиром. Хорза решил, что из этого пистолета стреляли в их шаттл днем раньше, когда они с Миппом летели над островом.
Молодой человек открыл глаза, увидел троих одетых людей и принялся кричать.
— Ты слышишь, как раненое сердце жаждет получить урок, молит о даре сожаления, утешении освежительного страдания. — Фви-Сонг улыбнулся, глядя на Хорзу. — Наше дитя Двадцать Седьмой знает, что его ждет, и, хотя его тело, уже показавшее свою слабость, не выдерживает бури, его душа кричит: «Да! Да! Великий пророк! Помоги мне! Сделай меня своей частью! Даруй мне свою силу! Приди ко мне!» Разве не сладок этот звук, разве он не воодушевляет?
Хорза посмотрел в глаза пророку и ничего не сказал. Молодой человек продолжал вопить и рваться с шеста. Господин Первый присел перед ним на колени и, склонив голову, принялся что-то бормотать себе под нос. Две женщины, облаченные в серое, готовили чаши с какой-то дымящейся жидкостью, взятой из расставленных вокруг костров горшков и кадок. Некоторые из них женщины нагревали на огне. До Хорзы доносились запахи, чуть не выворачивавшие его желудок наизнанку.
Фви-Сонг обратился к двум женщинам, перейдя на другой язык. Женщины посмотрели на Хорзу и подошли к нему с чашами, сунув их пленнику под нос. Хорза отвернулся, скривившись от отвращения при виде чего-то похожего на рыбьи потроха в бульоне из экскрементов. Потом женщины убрали жуткое варево, но вонь в носу осталась. Хорза попытался дышать ртом.
Рот юноши расклинили деревянными палочками, и его прерывистые вопли стали на тон выше. Господин Первый держал его, а женщины вливали жидкость из чаш ему в рот. Молодой человек булькал и орал, задыхался и пытался плеваться. Потом он застонал, и его вырвало.
— Позволь мне показать тебе мой благодетельный арсенал, — сказал Фви-Сонг Хорзе и завел руку себе за спину, вытащив довольно большой тряпичный сверток. Фви-Сонг принялся разворачивать его и наконец извлек на свет божий металлические штуковины, засверкавшие на солнце, — что-то вроде миниатюрных капканов на человека. Созерцая свою коллекцию, Фви-Сонг приложил палец к губам, потом взял одно из небольших металлических устройств и поднес ко рту, совместив обе части с клыками, которые Хорза видел прежде. — Шмотри, — сказал Фви-Сонг, глядя на мутатора и растягивая рот в широкой улыбке. — Што ты думаешь об этом? — Искусственные зубы сверкнули в его рту — ряд острых зазубренных штырьков. — Или об этом? — Фви-Сонг вставил другое приспособление, усаженное крохотными, похожими на клыки шипами, потом еще одно — с наклонными зубами, похожими на крючки с колючками, потом еще какое-то — с отверстиями.
— Орошо, а? — Он улыбнулся Хорзе, оставив у себя во рту последнюю штуковину, потом повернулся к господину Первому. — Што шкажете, гошподин Первый, а? Или… — Фви-Сонг вытащил изо рта устройство с отверстиями и закрепил на зубах новое, усаженное длинными лезвиями, — лушше это? Я думаю, оно ошень миленькое. Накажем этих мершких поташкушек.
Вопли Двадцать Седьмого становились все более сиплыми. Четыре стоявших на коленях человека подняли одну его ногу перед ним и удерживали в таком положении. Носилки с Фви-Сонгом подхватили и поставили прямо перед молодым человеком. Фви-Сонг обнажил свои зубы-лезвия, потом чуть наклонился вперед и резким клевком откусил один палец на ноге Двадцать Седьмого.
Хорза отвернулся.
В течение следующего получаса неторопливой трапезы громадный пророк отгрызал своими разными приспособлениями для зубов кусочки тела Двадцать Седьмого, отдавая предпочтение конечностям и тем немногим местам, где еще оставался кой-какой жирок. После каждого омерзительного акта молодой человек получал передышку.
Хорза смотрел и не смотрел, иногда пытаясь вызвать в себе внутренний протест, который позволил бы ему изобрести способ отомстить этой пародии на человеческое существо, иногда просто желая, чтобы весь этот кошмар закончился поскорее. На закуску Фви-Сонг оставил пальцы рук своего бывшего ученика, для чего надел зубы с отверстиями и принялся работать ими, как кусачками.
— Ошень вкушно, — проговорил он, отирая свое окровавленное лицо тыльной стороной гигантской ладони.
Двадцать Седьмого отвязали. Окровавленный, он стонал и пребывал в полубессознательном состоянии. В рот ему затолкали кляп из тряпья, потом положили на спину, пронзили искалеченные ладони деревянными клиньями, обрушили на ступни огромный камень. Юноша начал слабо кричать через кляп, когда увидел, что к нему снова несут пророка Фви-Сонга. Пророка опустили над стонущим телом, он подергал какие-то веревки на боковине своих носилок, и наконец где-то под его громадой отпахнулась створка прямо над лицом истекающего кровью, полузадушенного человека. Пророк дал знак, и носилки опустили на Двадцать Седьмого целиком, заглушив стоны. Пророк улыбнулся и устроился поудобнее, чуть поелозив своим громадным телом, как птица на гнезде с яйцами. Его плоть скрыла целиком лежащего внизу человека. Фви-Сонг напевал что-то себе под нос, а толпа голодных оборванцев смотрела на него, медленно подпевая и слегка покачиваясь. Фви-Сонг принялся раскачиваться назад-вперед поначалу медленно, потом все быстрее. На золотистой куполообразной голове выступили капельки пота. Пророк начал задыхаться; он сделал резкий жест в сторону толпы, от которой отделились две женщины, облаченные в рваное тряпье. Они подошли к Фви-Сонгу и принялись слизывать струйки крови, стекавшие, словно капельки красного молока, с губ пророка на складки его подбородка, а оттуда на грудь. Фви-Сонг тяжело дышал. Казалось, он осел и некоторое время оставался неподвижен, а потом удивительно быстрым и резким движением могучих рук треснул обеих лижущих кровь женщин по головам. Женщины метнулись прочь и присоединились к толпе. Господин Первый запел что-то — громче, чем прежде. Остальные начали вторить ему.