— Очень странно. Не могу себе представить, почему вы все стараетесь меня обмануть или почему этот гуманоид имеет на вас такое влияние. И то, что он рассказывает, я нахожу маловероятным. Если он и в самом деле на нашей стороне, то это значит, что я противодействовал великому делу и, возможно, даже способствовал вашей, женщина, победе, если только ты и в самом деле та, за кого себя выдаешь. Очень странно.
— А ты подумай об этом, — протянула Бальведа, потом закрыла глаза и снова прислонилась затылком к стене.
— Хорза на своей собственной стороне, а не на чьей-то еще, — сказал из глубины туннеля Авигер.
Обращался он к идиранину, но взгляд его при последних словах был устремлен в сторону Хорзы. После этого он опустил голову, уставившись в пищевой контейнер, откуда добирал последние крошки.
— Все вы такие, — сказал Ксоксарле старику, который не смотрел на него. — Так уж вы устроены. Вам, чтобы чего-нибудь добиться, приходится идти по головам одноплеменников — слишком уж короткий срок отведен вам для жизни во Вселенной. При возможности вы скрещиваетесь, чтобы выживали самые сильные, а слабые вымирали. Порицать вас за это — все равно что пытаться обратить неразумного хищника в вегетарианство. Вы все на своей собственной стороне. Мы — другие. — Ксоксарле посмотрел на Хорзу. — Ты должен согласиться с этим, союзничек-мутатор.
— Вы — другие, это точно, — сказал Хорза. — Но меня интересует только то, что вы сражаетесь с Культурой. В конечном счете вы можете оказаться даром божьим или бичом божьим, но для меня важно, что сейчас вы против ее одноплеменников. — Хорза кивнул в сторону Бальведы, которая улыбнулась, не открывая глаз.
— Весьма прагматичная позиция, — сказал Ксоксарле; Хорза подумал: услышали ли другие насмешливую нотку в голосе гиганта? — Что такого сделала тебе Культура, что ты ее так возненавидел?
— Мне лично — ничего, — сказал Хорза. — Просто я не согласен с ними.
— Бог ты мой, — сказал Ксоксарле. — Вы, гуманоиды, не перестаете меня удивлять.
Он внезапно сгорбился, и из его рта донесся грохочущий низкий звук, будто кто-то дробил камни. Его громадное тело сотрясалось. Ксоксарле повернул голову и сплюнул на пол. Голова его так и осталась в этом положении, и люди, переглянувшись, задались одним и тем же вопросом: насколько серьезно он ранен? Ксоксарле молчал. Он наклонился, рассматривая свой плевок, потом издал какой-то гулкий горловой звук и повернулся к Хорзе. Когда он снова заговорил, голос его зазвучал скрипуче и сипло.
— Да, господин мутатор, ты странный парень. Ты позволяешь своим подчиненным слишком много вольничать. — Ксоксарле посмотрел вдоль туннеля на Авигера, который поднял голову и бросил на идиранина испуганный взгляд.
— Меня это устраивает, — ответил Хорза. Он поднялся, окинул взглядом остальных, размял затекшие ноги. — Пора. — Он повернулся к Ксоксарле. — Ну как, сможешь идти?
— Ты меня развяжи, гуманоид, и я побегу так быстро, что тебе не спастись, — пробурчал Ксоксарле.
— Пора. — Он повернулся к Ксоксарле. — Ну как, сможешь идти?
— Ты меня развяжи, гуманоид, и я побегу так быстро, что тебе не спастись, — пробурчал Ксоксарле. Его громадная фигура распрямилась.
Хорза посмотрел на темное седлообразное лицо идиранина и медленно кивнул.
— Ты лучше думай, как тебе остаться живым, чтобы я мог доставить тебя на флот, Ксоксарле, — сказал Хорза. — Погони и сражения закончились. Теперь мы все ищем Разум.
— Дурная охота, гуманоид, — сказал Ксоксарле. — Позорный конец всего предприятия. Мне стыдно за тебя; правда, ты всего лишь гуманоид.
— Заткнись и топай вперед, — приказала ему Йелсон. Она нажала несколько кнопок на пульте управления своего скафандра и воспарила в воздух, оставшись на одном уровне с головой Ксоксарле.
Идиранин фыркнул, повернулся и пошел по туннелю. Остальные один за другим поднялись и пошли следом.
После нескольких километров пути Хорза заметил, что идиранин стал уставать. Шаги гиганта стали короче, он все чаще и чаще шевелил огромными кератиновыми пластинами своих плеч, словно пытаясь облегчить внутреннюю боль, постоянно потряхивал головой, будто прогоняя дурман. Два раза он поворачивался и плевал на стену. Хорза смотрел на растекавшиеся капли жидкости — на идиранскую кровь.
Наконец идиранин стал хромать, припадать на одну сторону. Теперь за ним опять шел Хорза, передохнувший немного на паллете. Он замедлил шаг, когда заметил, что идиранина начало покачивать, и поднял руку, давая знак остальным. Ксоксарле издал низкий стон, полуповернулся, а потом стал наклоняться набок. Провода на его подкашивающихся ногах натянулись, как струны, он рухнул лицом вперед и остался недвижим.
— О господи, — сказал кто-то.
— Не подходите, — сказал Хорза и осторожно приблизился к длинному телу идиранина, распростертому на полу туннеля.
Он посмотрел на громадную неподвижную голову. Из-под нее сочилась кровь, и на пол уже натекла лужица. К Хорзе подошла Йелсон, направляя ружье на неподвижное существо.
— Он умер? — спросила она.
Хорза пожал плечами. Он стал на колени и обнаженными пальцами прикоснулся к телу идиранина в точке около шеи, где иногда можно было почувствовать устойчивый ток крови, но ничего не ощутил. Он приподнял и опустил веко идиранина.