— Конечно, — сказал Хорза, настраивая приборы управления ядерными двигателями и переводя управление опорами корабля в автоматический режим.
Он повернулся к Авигеру: — Вот что я тебе скажу. Пойди-ка, возьми сумку нашей новенькой, отнеси ее в ангар и спусти в вакуум-провод.
— Что-что? — И без того сморщенное лицо Авигера избороздили новые морщины, когда он нахмурил лоб.
Я думал, она уходит от нас.
— Она собиралась, но тот, кто пытается задержать нас здесь, откачал воздух с парковки, прежде чем она успела сойти. И теперь я прошу тебя взять ее сумку и вообще собрать все ее шмотки, какие найдешь, и бросить все в вакуум-провод. Понял?
Авигер медленно встал, напряженно и испуганно глядя на Хорзу.
— Понял. — Он пошел было прочь из кабины, но затем остановился и посмотрел на Хорзу. — Крейклин, а зачем выкидывать ее сумку?
— Потому что в ней почти наверняка мощная бомба, вот почему. А теперь иди и сделай, как я сказал.
Авигер кивнул и вышел с еще более несчастным видом. Хорза повернулся к пульту управления. Корабль был почти готов. Вабслин все бормотал что-то себе под нос; он так и не пристегнулся толком, но обязанности свои исполнял, кажется, довольно исправно, хотя при этом часто рыгал и отрывался от пульта, чтобы почесать голову и грудь. Хорза до последнего откладывал очередное действие, но теперь оно стало необходимостью. Он нажал на идентификационную кнопку.
— Это Крейклин, — сказал Хорза и откашлялся.
— Идентификация завершена, — услышал он в ответ.
Хорзе хотелось закричать или, по крайней мере, облегченно откинуться к спинке кресла, но на это не было времени, к тому же Вабслину это наверняка показалось бы странным. Да и компьютеру корабля тоже: некоторые машины были запрограммированы на фиксацию признаков радости или облегчения по окончании формальной идентификации. Так что Хорза ничем не выдал своих чувств, а только довел стартеры ядерных двигателей до рабочей температуры.
— Капитан! — В кабину опрометью влетел маленький автономник и резко остановился между Вабслином и Хорзой. — Вы немедленно выпустите меня с борта и сообщите о нарушениях порядка на борту, или…
— Или что? — сказала Хорза, глядя, как растет температура в ядерных двигателях «ТЧВ». — Если ты полагаешь, что можешь покинуть борт — бога ради, попробуй. Скорее всего, агенты Культуры тут же тебя уничтожат.
— Агенты Культуры? — сказала машина с усмешкой в голосе. — Капитан, к вашему сведению, этот всесистемный корабль демилитаризован. Это гражданское судно, подчиняющееся ЦУПРу Вавача в точном соответствии с условиями, определенными Договором о ведении войны между Культурой и идиранами, заключенным вскоре после начала военных действий. Каким образом…
— Кто же тогда выключил освещение и откачал воздух, идиот? — спросил Хорза, метнув взгляд на машину.
Он снова повернулся к консоли, наводя носовой радар на максимальную высоту и считывая показания, которые отображались на голой стене в задней части стоянки.
— Я не знаю, — сказал автономник, — но сильно сомневаюсь, что это сделали агенты Культуры. Что или кого ищут, по-вашему, эти агенты Культуры? Вас?
— А если и так?
Хорза еще раз посмотрел на голограмму внутреннего устройства всесистемника. На несколько секунд он увеличил изображение пространства вокруг стоянки 27492, а потом выключил экран на своей консоли. Автономник помолчал, потом метнулся назад к двери.
— Ну, дела! Я заперт на древней развалине, которой управляет спятивший параноик. Пожалуй, нужно поискать место побезопаснее.
— Ищи-ищи! — крикнул ему вслед Хорза. Он снова включил связь с ангаром. — Авигер! — сказал он в микрофон.
— Готово, — ответил старик.
— Готово, — ответил старик.
— Отлично. Возвращайся в столовую и пристегивайся. — Хорза отключил связь.
— Слушай, — сказал Вабслин, откидываясь к спинке кресла и почесывая голову; он смотрел на ряды экранов перед собой, на колонки цифр и графики. — Я не знаю, что у тебя на уме, Крейклин, но что бы ты ни задумал, мы сейчас как никогда готовы сделать это.
Коренастый инженер посмотрел на Хорзу, приподнялся и накинул на себя ремни безопасности. Хорза ухмыльнулся, глядя на него и стараясь выглядеть как можно увереннее. Ремни его кресла были устроены немного сложнее: пришлось привести в действие подушки безопасности подлокотников и инерционные поля. Он нахлобучил на голову откинутый шлем и услышал, как тот прошипел, защелкнувшись.
— Бог ты мой, — сказал Вабслин, медленно переводя взгляд с Хорзы на почти однообразную поверхность стены парковки, выведенную на главный экран. — Черт возьми, я надеюсь, ты не собираешься сделать то, о чем я подумал.
Хорза не ответил и нажал кнопку связи со столовой.
— Все в порядке?
— Почти, Крейклин, только… — ответила Йелсон; Хорза отключил связь.
Он облизнул губы, взялся руками в перчатках за штурвал, вдохнул в грудь побольше воздуха и нажал кнопки пуска трех ядерных двигателей «ТЧВ». Перед тем как двигатели заревели, Вабслин успел сказать:
— Боже мой, ты…
Экран мигнул, потемнел, снова мигнул. Задняя стена парковки освещалась тремя потоками плазмы, выбрасываемыми из-под корабля. Пилотская кабина заполнилась грохотом, напоминающим раскаты грома; он пошел отдаваться по всему кораблю. Два внешних двигателя, сопла которых были направлены вниз, создавали основную тягу; они извергали огонь на палубу стоянки, выбрасывая оттуда машины и оборудование, швыряя их об стены и подкидывая к крыше. Ослепляющие потоки пламени под кораблем постепенно стали ровными. Носовой двигатель, использовавшийся только для подъема, поначалу произвел несколько хаотичных выхлопов, но потом заработал устойчиво, прожигая дыру в тонком слое сверхплотного материала, покрывавшего пол стоянки. «Турбулентность чистого воздуха» шевельнулась, как просыпающееся животное. Корабль застонал, затрещал, поднимая собственную массу. На экране было видно, как по стене и крыше мечется огромная тень — это вырывалось адское пламя из сопла носового ядерного двигателя. Видимость на стоянке стала ухудшаться из-за клубящихся облаков газа, которые поднимались от горящего оборудования. Хорза удивился тому, что стены выдержали. Он включил носовой лазер и одновременно увеличил тяговую мощность.