В подтверждение ее слов по небу с визгом прочертили огненные полосы несколько ракет, запущенных из района Бат Роуд.
Шей, одетый в свободный черный свитер грубой вязки и потертые рваные «Ливайсы», кивнул.
— А когда мне выпадает дежурить пятого ноября, я всегда с ужасом ожидаю, что придется выезжать к детям, у которых я буду вынимать из носа бенгальские свечи. Но, с другой стороны, я не хочу присоединяться к тем занудам, которые требуют запретить этот праздник.
— Я тоже, — весело сказала Лу, думая, что с ней сейчас самый потрясающий мужчина из всех, кого она в жизни видела, и пусть в тот вечер, на Хэллоуин, все было еще очень зыбко, яблочная магия бабушки Вестворд все?таки та?а?акая крутая штука.
Что же, пусть это еще не совсем свидание, но все же они сделали большой шаг вперед, ведь раньше они только болтали, проходя каждый к своему дому, или в очереди на автобусной остановке, или в «Волшебной долине», в ожидании своих кружек.
Шей зашел к ним за час до того, сказал, что Лав и Лоб еще не вернулись с собрания в ратуше, побеспокоился, все ли у них в порядке, и спросил, пойдет ли Лу смотреть фейерверки. Убедившись, что Ричард и Джуди уютно устроились в корзине для белья, а дверца для кошек заперта, и включив радио погромче, чтобы заглушить шум с улицы, Лу схватила дубленку и через какие?то доли секунды была уже на дорожке перед домом.
Она успокоила его, сообщив, что Митци тоже еще не вернулась из ратуши, так что с Лав и Лоб все в порядке, а скоро все соберутся на костер, и они присоединились к тепло укутанным людям, шагавшим в сторону луга.
На какое?то время грохот стих, и она улыбнулась ему. Идти было еще далеко.
— Мне очень нравятся эти добрые традиции, а тебе? Так спокойно, когда кругом родные и друзья.
Идти было еще далеко.
— Мне очень нравятся эти добрые традиции, а тебе? Так спокойно, когда кругом родные и друзья. Я знаю, что каждый год, в одно и то же время те же самые люди будут делать те же самые вещи. Как сегодня, как зимними вечерами, и на Рождество, и на Пасху, и летними вечерами, и… всегда.
— Именно из?за этого тебе никогда не хотелось уезжать из деревни?
Она кивнула.
— Думаю, да. Конечно, я не буду вечно жить с мамой. Но постараюсь снять жилье здесь, в Хейзи Хассоксе. Ну, если у меня когда?нибудь хватит денег, чтобы что?то снять, при моей?то зарплате… Я никогда не понимала, зачем уезжать оттуда, где есть все, что мне нужно. Хотя какое?то время я жила в Уинтербруке, но ведь это всего в пяти милях отсюда, а не на другом конце света.
— Да, Лав и Лоб мне об этом рассказывали… Спасибо, — Шей взял с подноса, который несла Фло, две мензурки фирмы «Пирекс». — Это глинтвейн?
Фло усмехнулась.
— Да, можно и так его назвать. Брюссельская капуста с репой, да чуток ягод можжевельника. Мы добавляем специй и подогреваем его.
— Это у нас традиционный напиток, — убедительно сказала Лу, взяв свою мензурку; Фло потрусила дальше, чтобы угостить вином остальных. — Клайд всегда готовит его к этому празднику. Ну, расскажи же о себе. Ты можешь считать себя пресытившимся путешественником?
— Весьма пресытившимся. — Шей отпил маленький глоточек. — Боже всемогущий!
— К этому напитку надо привыкнуть. — Лулу улыбнулась и подумала, уместно ли будет почистить ему сейчас свитер на груди, и решила, что стоит это сделать. Она быстро отряхнула его своими перчатками, чувствуя при этом сильное желание провести пальцами по его ребрам, по мышцам пресса, а потом… она сглотнула и отдернула руку. — А в мензурках жидкость дольше остается теплой.
Шей засмеялся. Какой же у него приятный смех. И потрясающие глаза. И самое классное тело в мире. И спутанные пряди волос, как у Хита Леджера. И притягательные бледные губы. И — а?а?ах…
Лулу пошевелила пальцами ног — сегодня она надела ботинки «Доктор Мартенс» в шотландскую клетку.
Она снова сглотнула.
— Так ты собирался рассказать о своих дальних странствиях.
— Не знаю, вернется ли ко мне когда?нибудь дар речи. — Он глянул на свою мензурку. — Может, стоит подождать, пока это остынет — если оно вообще может остыть… Спасибо, что привела в порядок мой свитер… Да, так вот, я вырос в семье военного. Мы постоянно переезжали. Папа служил в десятках разных мест; я сменил десятки школ, мы нигде не пустили корни; мне никогда не случалось с кем?нибудь подолгу дружить. К тому времени, когда я закончил школу, мне довелось пожить в семи странах. А потом отец ушел из армии, и они с мамой поехали в его родной город в Ирландии — но маме там совершенно не нравилось. Она не смогла там осесть. Они развелись. Папа так и остался там. Мама живет в Лондоне. Оба завели новые семьи и вполне счастливы.
Ничего себе, подумала, кивая, Лу. Семейная история в кратком изложении. И как многое этим объясняется.
— А как ты стал парамедиком? Ты всегда к этому стремился или тебя занесло в это дело случайно?
— Когда я наконец повзрослел, я понял, что стремлюсь именно к этому, да?да. Студентом, а потом еще пару лет, я играл на бас?гитаре в хэви?метал группе. Какое?то время мы выступали профессионально и исполняли потрясающие вещи.
Ух ты, подумала Лу. Она так и представляла, как он красиво раскачивается в лучах прожекторов со своим «Рикенбекером»[44] среди клубов дыма, задавая пульсирующий ритм, и у него длинные, струящиеся волосы, а из одежды, пожалуй, только облегающие рваные джинсы.
— Жаль, что мне не случилось тебя увидеть в ту пору. У вас были фанатки?