— Господин наместник! — крикнул Огоновский.
Гвардейцы шатнулись от него прочь.
— Господин генерал… — лицо Мокоро оказалось испачкано сажей, правая штанина разорвана, под клочьями ткани виднелась запекшаяся кровь, — Такое горе, господин генерал!
— Вы можете объяснить, что тут произошло? — не обращая внимания на потемневших лицами клириков, заорал Огоновский. — Что это было? Мина? Что?
— Никто ничего не знает, — мотнул головой наместник. — Взрыв произошел за пару минут до начала молитвы, многие еще были на площади, а иначе…
— В храме было подключено газоснабжение?
— Что вы, какой там газ, у нас все сети давно сгнили, да и ни одной газовой станции не осталось. Нет, это что-то… что-то другое. Но кто мог это сделать?
— Вот это я и хотел бы знать, — ощерился Огоновский. — Ладно, Мокоро. Подойдите к нашим, пусть они займутся вашей ногой, и пока никуда не уезжайте, хорошо? Вы мне еще понадобитесь. Да, вы уже сообщили владыке?
— Пока нет, я сразу сюда… у нас ведь только одна линия, господин…
— Пошлите кого-нибудь во дворец, пусть сообщат немедленно. И — ждите меня!
На площади, гудя моторами, уже разворачивались остальные грузовики санитарного конвоя конфедератов. В темном проломе замелькали яркие фонари — прибывшие первыми экипажи выносили тех, кто еще оставался внутри. Увидев на груде кирпича старика, сноровисто рвущего полосами белую ткань, Андрей подошел к нему.
— Там, внутри, еще много? — спросил он.
Старик дернулся и поднял на него слезящиеся красные глаза.
— Мы вынесли почти всех, — тихо ответил он и встал на ноги. — Вы врач? Я тоже… был когда-то.
— Легион-генерал Андрей Огоновский, медслужба военно-космических сил Конфедерации Человечества, — Огоновский поднес к виску два пальца и снял с себя ранец. — Вам нужна помощь.
— Скорее, им, — и старик повернулся, указывая на людей, лежащих поодаль.
— Вам нужна помощь.
— Скорее, им, — и старик повернулся, указывая на людей, лежащих поодаль.
— Ими сейчас займутся и без меня. А вы, коллега, наверняка постесняетесь обращаться к нашим.
— Моя царапина не стоит вашего внимания.
— Стоит… чем это вас — осколком кирпича?
Огоновский быстро провел по щеке старика стандартным дезинфицирующим мазком, заклеил длинную кровоточащую ссадину пластырем, и протянул старому врачу небольшую флягу.
— Сделайте пару крепких глотков, это вам поможет. Не пытайтесь снять пластырь, через сутки он полностью рассосется. Скажите, вы видели, как все это произошло?
— Не совсем, — старик вернул Андрею флягу и вытер грязной ладонью губы. — Я только подходил к храму — на молитве все-таки лучше иногда появляться, что бы там ни говорили люди наместника, — как вдруг раздался сильный хлопок, и я упал. Когда пришел в себя, всюду кричали люди, из дыры, — он махнул рукой в сторону пролома, — валил синий дым пополам с пылью. Я сразу же побежал туда, мы начали выносить всех, кого видели. Было еще светло, но там, внутри… дым еще не вышел полностью, да и пыль — почти темнота, понимаете?
— Я понимаю… — кивнул Огоновский.
Возле лежащих на площади раненых работали врачи, некоторых уже уносили санитары. Один или два попытались сопротивляться, но быстро подошедший к ним жрец с синим кушаком на поясе резко произнес что-то, взмахнув рукой, и те сразу же успокоились.
— В госпиталь вас, очевидно, с такой травмой не возьмут, там тяжелых класть некуда — вон их сколько, — снова повернулся к покорно стоящему перед ним старику Андрей, — а вы, кажется, голодны?
Старик опустил глаза.
— Честно говоря, как раз сегодня я собирался поужинать.
— Идемте в танк, — вздохнул Огоновский.
— Куда-а?
— Вон, в бронемашину.
Подойдя к тяжелому заостренному носу танка, старик похлопал рукой по броне и недоуменно вскинул брови.
— Это не металл! Из чего он сделан? Неужели пластик?
— Это и металл и не металл, — ответил Огоновский. — Я могу объяснить вам, но у вас все равно не хватит знаний, чтобы понять меня. Да и какое это имеет значение? Залезайте.
. Перед лицом старого врача раскрылся люк атмосферного створа ходовой рубки. Помедлив в нерешительности, старик ухватился обеими руками за гладкий срез брони и, не заметив появившихся внизу ступенек, влез в теплый полумрак. Огоновский подтолкнул его сзади и ловко занырнул в рубку сам. Ланкастер, к некоторому его удивлению, сидел не за штурвалом, а сзади и чуть выше, в приподнятом кресле оператора систем наведения. Голову его окружала едва заметная сфера видеополя. При появлении гостя он повернулся вместе с креслом, коротко кивнул и снова окунулся в работу с тактическими сенсорами наблюдения.
— Присаживайтесь, — взмахнул рукой Огоновский, указывая на место навигатора.
Старик нерешительно, словно боясь испачкать, опустился в глубокое ворсистое кресло и вздохнул. Блестя изумлением, его глаза скользнули по пульту управления и остановились на вогнутом двухсекционном экране, выдающем сейчас стереоскопическую картинку происходящего на площади.
— Это — изображение с телекамер? — спросил он.
— Я не видел спереди никаких окон для обзора…
— Разумеется, — откликнулся Андрей, доставая из стенного шкафчика пакет с экипажным пайком. — Ох-х, кажется, вам здорово повезло. Ну ничего, оно даже и к лучшему.