Второй же, Андрей, еще хуже. Это тот самый… тот самый… сколько лет прошло? Сколько ему было лет тогда? Каннахан помнил досье. Он не кадровый. Он обычный гражданский врач, из бедной семьи, умудрившийся поступить в дорогущую медицинскую академию и закончить ее на уровне, достаточном, чтобы его мгновенно приняли в армию. Да, это был Флот. Он отслужил контракт, после чего ушел на должность колониального врача. Так говорили — и ничего большего в досье, доступном для уровня Каннахана Уэнни, не было. Сюда он пришел уже майором. Поврежденный госпитальный звездолет, нуждающийся в ремонте, чертов Ковчег Пророчества… спас планету. Факт — спас. Почему? Они что там, все такие?
Думай, мальчишка Хан, думай. Кресло мягкое и даже можно протянуть вниз руку и выбрать терморежим, но ты думай. Они не могут быть такими. Юноша из бедной семьи поступил в медицинский университет. Академию… не важно. Он пошел служить потому, что у него не было денег на карьеру. Все понятно. Дальше?.. Война — капитан стал майором. Старший офицер. Почему, в силу каких причин? Ну, допустим, у них не хватало офицеров. Потом Трайтеллар. Качай его, мальчик Хан, качай… кем он закончил войну? Полковником? Эта война была долгой. Посмотри в его глаза. Еще раз — осторожно. А…
А без толку. Не поймешь. Сколько ему лет — сорок или сто? У него немного измятая физиономия, так это можно списать на тяжелую планету. Руки зато потрясающие — такими пальцами сломать мне шею — это секунда. Он такими руками скальпель держит? — да, меня он придушит в миг, хоть я и выше его на голову…
— Ну, что ж, — Ланкастер дождался, когда Огоновский вернет ему плотный планшет со снимками, — я согласен с тем, что вы хорошо поработали, господа.
— Снимки сделаны сегодня, — нерешительно заговорил Дельво.
— Мы специально подъехали к храму. И, как вы уже поняли, мы выяснили, где именно, в какой келье лежит этот Мук. Более того, там находится схема расположения стражи и даже сиделки. Мы, господин генерал…
— Еще раз благодарю вас, господа генералы и офицеры, — Ланкастер встал, и Огоновский, уже понимая, что происходит, замахал правой рукой, приподнимаясь в кресле.
Каннахан Уэнни и Брадден Дельво осторожно поднялись вслед за ним.
— Андрей Огоновский, легион-генерал медицинской службы Флота, слушай приказ!
— Есть, — поджал губы Огоновский.
— Включить записывающие головки головного «мозга» вверенного мне катера — номер он сам знает.
— Головки готовы… один.. ноль.
— Я, уинг-генерал Конфедерации Человечества Виктор Ланкастер, именем Человечества, привожу Вас, легион-генерала Каннахана Уэнни — по эквиваленту, и полковника Браддена Дельво — по эквиваленту — к Присяге во имя Человечества, но не во имя Конфедерации — готовы ли Вы, согласно офицерскому чину и гражданскому долгу присягнуть мне лично, как высшему для Вас представителю военных сил Конфедерации на срок до двадцати четырех суток данной планеты исходя из данного мгновения?
— Но мы не… — пискнул было Дельво, приподняв плечи, но Каннахан Уэнни дернул его за руку и вскинул гордо голову:
— Я готов! Что нужно? Кровь? — и потянулся за возвращенным ему ножом с резной костяной рукоятью.
— Вы угадали, — Ланкастер протянул ему уни-планшет, — но меньше капли. Ладонь — сюда.
После укола Брадден Дельво рухнул в кресло и, прижимая к груди распростертую правую ладонь, принялся дуть на нее, ища там невидимое отверстие — он все еще считал, что его на самом деле укололи. Каннахан Уэнни стоял возле пульта, слегка опершись на него, и смотрел на присутствующих холодными мертвыми глазами.
— Можете поздравить себя, господа, — мрачно кривя губы, заговорил Огоновский. — Отныне на вас работает вся без исключения военная машина Конфедерации — в течении двадцати четырех суток, конечно. Ступайте-ка сюда, вы, Каннахан…
Каннахан Уэнни приблизился к нему: Огоновский осторожно отщелкнул пуговицу на своем левом погоне и, отпустив нижний поводок, поиграл погоном на правой ладони:
-Нравится? Н-на, генерал!
И, жирно плюнув, прилепил тяжелый золотой погон с тонкими витыми нитями бахромы на костлявое плечо Каннахана.
— Зачем вы издеваетесь?- очень тихо спросил Каннахан. — Разве я чем-то обидел вас, посчитав необходимым для себя принять присягу во имя человечества?
— Я не издеваюсь, — так же тихо ответил Огоновский, — более того, вы многого не знаете. За эти двадцать четыре дня вы, скорее всего, заработаете в золоте как за двадцать четыре года своей генеральской службы. Хуже того, вы имеете преимущественное право требовать себе подданство Конфедерации. Еще хуже — генеральский пенсион. А теперь — почитайте Присягу.
— Читайте, — Ланкастер с усмешкой вытянул из пасти печатающего устройства два тонких листа бумаги. — Язык — ваш…читайте.
Каннахан Уэнни решительно углубился в чтение документа. Он видел, что Брадден, ничуть не менее образованный, чем он, быстро отбросил лист, едва проглядев первые параграфы, и откинулся в своем кресле, скрестив на груди руки.
— Вы просмотрели первую часть? — над ним беззвучно появился Ланкастер, Каннахан поднял голову.
— А.. да… вот до этого параграфа.
Ланкастер осторожно взял из его рук тонкий, немного шуршащий лист, покачал головой, потом аккуратно согнул его на уровне прочитанного Каннаханом параграфа: