— Что-то говорит мне, Дельво, что от моего разрешения или запрета уже ничего не зависит, не так ли? Ты оказался в игре, единственным возможным исходом которой может быть только победа. Я тоже. Идем, поговорим с этой мразью о конфедератах. Сейчас эта тема может оказаться весьма актуальной.
Господин старший советник резко дернул дверь. Брадден неожиданно понял, что человек с которым он проработал не один год и которого знал как обладателя железной воли и решимости, сейчас — растерян… Прежде чем шагнуть к двери, он посмотрел в Демпсу спину, чтобы ощутить короткий укол жалости. То, что сейчас взвалил на себя советник, способно сломать и более мощные плечи. Но другого выхода действительно не существовало, уж слишком странно, даже невероятно все вышло.
Арейли все так же спокойно сидел за белым пластиковым столом с терпеливой улыбкой на губах.
— Раз уж вы так разговорились, скажите-ка мне, как вы и ваши друзья воспринимают наличие на планете известной вам третьей силы? Или вы не стали принимать ее в расчет? — спросил Демпс, возвращаясь в свое кресло.
— Да, это проблема, — кивнул наставник. — Но — не считайте нас наивными. Мы сумели найти выходы на главу этой их… миссии и выяснили, что он — глава то есть — вмешиваться во внутренние конфликты не станет. У него есть такие полномочия, но дело в том, что сами конфедераты еще не до конца уверены, нужны мы им или нет.
— Чепуха! — раздраженно фыркнул Демпс. — Много вы знаете, я вижу…
— Если они и вмешаются, то тогда, когда будет уже поздно, Демпс! Они очень не любят проливать человеческую кровь, для них это, в общем-то, почти немыслимо. Когда мы победим — что, по некоторым причинам, неизбежно — они уйдут и никогда уже не вернутся. Почему? А потому, что вы не знаете, кого именно мы ждем… я расскажу вам сам, но не потому, что боюсь ваших мясников, а для того, чтобы открыть вам глаза на реальность. Откройте сумку, в которые вы свалили мои бумаги, и достаньте тубу, что там лежит. Да-да, ее самую. Вынимайте из тубы свиток и читайте!
* * *
Солнце поднялось достаточно высоко и грело теперь весьма ощутимо. Отойдя на несколько метров от стоящих рядом ботов, Ланкастер курил уже четвертую сигарету подряд, практически не чувствуя их вкуса. Последние трое суток у него не шел из головы тот, кажущийся теперь давним, разговор с Юри Праттом. Он прекрасно понимал, в какой ситуации они оказались и насколько прав в своих рассуждениях Чандар, уже переставший вызывать у него антипатию. Действительно, стоит ему переступить через формальные нормы закона, — и его сделают виноватым решительно во всем, что бы ни случилось.
Действительно, стоит ему переступить через формальные нормы закона, — и его сделают виноватым решительно во всем, что бы ни случилось. Еще и потому, конечно, что обвинить в геноциде не кого-нибудь, а уинг-генерала Ланкастера, совсем не трудно… был бы хоть какой-то повод.
Впервые в жизни он пожалел о принятом назначении. Инцидент, казавшийся сперва не самым значительным, сейчас перерастал в серьезнейший военно-политический кризис, способный нанести вред отнюдь не только ему одному. Случись вторжению тех хомо оказаться успешным — реакция Конфедерации совершенно непредсказуема. Кровь, которая, скорее всего, прольется — людская кровь! — покажется мелочью по сравнению с дестабилизирующим воздействием самого факта прорыва, первого за всю историю Человечества.
Генерал Ланкастер сознательно сторонился сенатской закулисы, не считая для себя возможным торговать собственными погонами, однако намек весьма и весьма осведомленного Пратта был понятен. Ему не хотелось идти на каторгу из-за того только, что обстоятельства сложились отнюдь не в его пользу… но и допустить факт прорыва — понимая, что в какой-то момент все было в его руках, означало вечный внутренний позор, бежать от которого некуда, пусть даже никто ничего не узнает и никто ни в чем не упрекнет…
«В конце концов, — подумал Ланкастер, с грустью глядя, как ветер гонит по желто-зеленому ковру степи торопливые неровные волны, — всегда можно будет снять шлем и подлезть под чью-нибудь пулю…»
С юго-востока донесся негромкий свист приближающегося катера. Виктор выбросил окурок и усмехнулся своим мыслям: в заходящей на посадку машине ждали новостей Владыка Осайя и Андрей.
Катер вошел под силовой купол и плавно опустися на грунт за кормой «Венома». Первыми из него выскочили лейтенант в полном боевом снаряжении, и трое унтер-офицеров. Один из унтеров сразу же присел на колено, держа в руках опущенный стволом вниз излучатель, остальные встали по обеим сторонам от люка. Лейтенант же решительно зашагал к Виктору. По тому, как все они двигались, Ланкастер сразу понял, что в охранение были выделены опытные вояки, наверняка прошедшие войну. Виктор повернулся к приближающемуся офицеру.
— Первый лейтенант Мендоза, — услышал он голос, немного приглушенный замкнутым шлемом, — рад служить вашей милости. Докладываю: гости доставлены. Распоряжения, милорд?
— Посидите в катере, — кивнул Ланкастер, уже видя выбравшихся на воздух Огоновского и Осайю. — Не нужно, чтобы на вас пялились строители.