Виктор Ланкастер недоуменно повел бровями. Маяк вел его на плиты недостроенного аэродрома, способного принимать максимум трехсоттонные самолеты. Масса бота составляла больше тысячи тонн — разумеется, тот же гравикомпенсатор может удерживать бот даже на песке, причем довольно долго, не менее сорока суток, но все же: а стоит ли, учитывая незаконченность работ? Он машинально включил аналитический блок навигационного мозга, посмотрел на результаты расчета и решительно двинул штурвал от себя.
«Я перемудрил, этот доктор превратит меня в идиота, — сказал он себе, невольно оглянувшись на Огоновского.
— Я просто заигрался. Нам тут до утра, не больше. А садиться в пустыне — не так, что ли, страшно? Страшно… смешно, а не страшно.»
Отстрел посадочных опор был неощутим. Колоссальная махина длиной чуть менее ста метров мягко опустилась на керамокомпозитные плиты будущего аэропорта и, свистнув напоследок излучателями волнового двигателя, замерла. Ланкастер коснулся сенсора на панели управления: за его спиной беззвучно откинулся слип. Чуть заворчав, ожил танк: разъехались профилированные задние двери, готовые принять в его десантный отсек легкую колесную или гусеничную машину. Виктор поджал губы: это была ошибка. Проклятые спецпрограммы, недоступные обычным офицерам Десанта, выставили его недоучкой. Он слегка ударил ладонью по панели ввода и, пошевелив в воздухе пальцами, убрал весь массив памяти, позволявший мозгу танка принимать относительно самостоятельные решения — а потом вошел в его мозг напрямую. Танк покорно качнулся и очень аккуратно выбрался на плиты аэродрома, после чего повернулся направо и замер, оставив открытым только люк командира.
Первым, согласно протокола, из бота выбрался Почтительнейший Сын Осайя. Следом за ним — Огоновский в доспехах с пристегнутым к поясу шлемом. Под слипом лежал, уткнувшись лицом в композит, некий человек в фиолетовых одеждах, за ним стояли несколько жрецов и только дальше, на стандартном армейском колесном внедорожнике — двое врачей Конфедерации, покорно ждущие своей участи. Владыка, ощутив на себе тяжелый взгляд Огоновского, поспешил поднять на ноги фиолетового и протянул ему руку, в которую тот впился долгим страстным поцелуем. Андрей хлопнул наместника — как ему его представили, — по плечу, и почти бегом двинулся к джипу.
— Легион-генерал Андрей Огоновский, Флот, направлен сюда по… — он замялся, — для решения ряда проблем. Полностью в вашем распоряжении, коллеги.
— Э… — произнес вдруг кто-то, и он обернулся.
По слипу медленно спускался Ланкастер.
Вероятно, один вид его способен был обратить в бегство лучшие пехотные части, когда-либо существовавшие на Трайтелларе. По слипу бота не спеша двигалась чудовищная боевая машина. Хорошо понимая, что он делает, Виктор Ланкастер привел наконец в действие некоторые сегменты своего сложнейшего нестандартного снаряжения. Самым заметным его элементом являлся увенчанный витыми рога шлем. На самом деле рога являлись всего лишь излучателями системы дальней связи, с помощью которой он мог, не прибегая к услугам стационарного БИЦ, выходить прямо на КП носителя, находящегося на дальней орбите. Помимо шлема его снаряжение — стоившее около миллиона крон — позволяло ему и летать, и… из ботфорт, доходивших ему до паха, топорщились острые хромированные когти, а сзади, за наплечником, мирно покоились сложенные кожистые крылья. Правое бедро украшала петлевая кобура с удивительно красивым заказным излучателем, слева висел наградной меч, а чуть ближе к паху — громадная, лоснящаяся черная кобура пистолета. Проходя мимо владыки Осайи, Виктор мягко коснулся его плеча пальцами, и почти тут же оказался перед главным жрецом провинции. Несколько секунд жрец смотрел на него немигающими от изумления глазами, после чего Ланкастер развел в приветствии руки и — не удручая себя дальнейшим общением с клириками, коротко поклонился медикам.
— Мы очень рады, — произнес в ответ старший из врачей, изрядно потасканный седой дядька, сидевший рядом с водителем. — Мы рады, что вы здесь, господин генерал.
Ланкастер вздернул наверх забрало шлема.
— Боюсь, что я не совсем понял вас, джентльмены. Прошу простить меня за это дурацкое шоу…
— Я не об этом, — вздохнул седой.
Прошу простить меня за это дурацкое шоу…
— Я не об этом, — вздохнул седой. — Разрешите представиться: Мартин Белласко, заместитель главного врача миссии. Теперь, пожалуй, уже главный. Мой коллега — Шандор Свенсон, один из хирургов нашей миссии.
— Вы сказали, что?.. — дернулся Огоновский.
— Ну, шефа зарезали вчера, — поджал губы Свенсон.
— Зарезали? — содрогнулся Огоновский.
— Да, собственно, зарубили, — кивнул Белласко. — Все просто: четырнадцатилетняя девочка, тяжелейшие роды, узкие бедра, ничего не помогает, только «кесарево», как тысячу лет назад. Ребенок — ну царский мальчишка, четыре двести, девочка в порядке, на пятый день счастливый папаша подстерег шефа на улице и разрубил ему голову топором. За вторжение в тело матери его сына. Вот так вот..
Огоновский задохнулся. Понимая, что сейчас произойдет — штатный излучатель плюс бластер слева, — Ланкастер с силой хлопнул его рукой по наплечнику. Андрей выпрямился, рывком сбросил железно тяжелую ладонь гренадера с плеча: