— Вы дочитали как раз до этого места?
— Да-да, Виктор, я даже увлекся…
— Встать!!!
— Что, я не…
-Встать!
И легкий удар перчатки по щеке быстро привел Каннахана Уэнни в чувство.
Рубка катера будто бы раздвинулась в ширину, а Виктор Ланкастер стал еще выше.
— С момента принятия Присяги прошло уже десять минут первых суток, — заявил он. — Я совершил преступление, воспользовавшись своими полномочиями. Но мне их простят. И преступления, и полномочия. Вам — тоже, более того, запомните, новобранцы: Конфедерация никогда не врет. Если Конфедерация соврет, Конфедерации не станет. Вы подписались своей кровью на свои чины, и теперь вы — легион-генерал и полковник Конфедерации. У вас временный контракт, после которого вы имеете преимущественное право требовать себе соответствующие чины в вооруженных силах Конфедерации. Стоять ровно, малыш! — и уинг-генерал Виктор Ланкастер, чуть пригнувшись, щелкнул перчаткой по носу свежеиспеченного полковника Браддена Дельво.
— Что вы! — взвизгнул тот. — Я же..
— Не «я», а представиться по чину!
Брадден быстро понял, что от него требуется.
— Полковник Дельво! — заорал он во всю глотку. — Разрешите личный вопрос, господин генерал?
— Слушаю? — и Ланкастер, опустив вниз руки, вытянулся перед одетым в шорты и оранжевую рубашку Брадденом.
— Полковник Дельво! От нас требуется сдохнуть?
— Никак нет!!! — от дикого рыка Ланкастера едва не зашатался даже привычный ко всему Огоновский. — От вас потребуется исполнить свой долг! От меня потребуется снарядить и вооружить вас так, чтобы вы исполнили свой долг! Я не имею времени обучить вас для исполнения своего долга перед Человечеством в полном объеме, но обещаю искупить свою вину регулярным посещением ваших могил!!!
— Это сумасшедший дом, — констатировал Огоновский, когда в ходовой рубке наконец восстановилась тишина. — Знаете, Виктор, меня тоже учили командовать на плацу, но от вас, клянусь вам, я не ожидал! Хватит, знаете ли. Мне, ежели что этих ребят вытягивать. Давайте все быстро раздеваемся и натягиваем бронекомбезы. Каннахан, давайте-ка вот туда, и там ту защелку на себя…
— Хан, если позволите…
-Прекрасно, Хан. Вы, кстати, не бойтесь. Наша защита спасет вас буквально от всего. Ну, от пулевого точно. Так, давайте-ка вот эту штуку на себя через голову… вот так, молодец, как огурчик. Руки просунул, теперь замочек под яйцами. Все, выходим, получаем стволы….
…- Ребята, нам придется действовать несмертельным диверсионным оружием. Грубо говоря, это парализатор. Но настоящего полицейского оружия у меня нет, и взять его негде. Поэтому, парни, штука это хреновая. Честно говоря, она не человеческая. Влупишь в башку — и конец, а нам, как вы помните, нужно без шума.
— Как здорово! — скептически хмыкнул Огоновский, выскочив из люка.
— Как здорово! — скептически хмыкнул Огоновский, выскочив из люка. — Виктор, хватит заниматься строевой, гроза уже идет.
— Я не успел, — прикусил губу Ланкастер. — Вы думаете, я тут ерундой занимаюсь? А?
А? А все уже. И маленький мальчик Хан, бегавший когда-то по вантам учебного барка, сидит, облитый непонятным материалом бронекомбинезона, и на ногах у него высоченные невесомые ботфорты, на плечах — застегнутая под горло куртка с примотанным слева чужим генеральским погоном, а во внутреннем кармане гибкий диск с патентом. Патент генеральский. Убьют тебя, мальчика Хана, вся Конфедерация встанет. Только кто в это поверит?
А? А снаружи гроза. И зачем я эту присягу кровью своей принял? Сам все это придумал, и к ним, гадам, обратился! Ну какое мне было дело и до Раммаха, и до Конфедерации — уехал бы на острова, забылся… а! Все.
У него ужасно болели зубы. В общем-то они даже не болели, а ныли: но прыгать с парашютом, что он делал не менее ста пятидесяти раз, был куда как менее страшно, чем нырять вслед за узким темным телом Ланкастера в никуда. Высотомер на забрале его шлема показывал 80, он уже понимал, что это, но прыгать в гравилуче было жутко до ужаса.
— Поехали, Брад, — и, схватив Дельво, он шагнул в слабо светящийся луч.
И тут же они поплыли — оба, и менее чем через три секунды их — обоих! перехватили невероятно сильные и пружинистые руки генерала Ланкастера.
— Вот ведь говно какое, — прошипел он. — За мной, быстро! Отстанете — ногами забью до смерти!
Каннахану Уэнни казалось, что он действует в полусне: огромная фигура Ланкастера несколько секунд повозилась перед запертой дверью, после чего его оттер Брадден Дельво, стремительно рванувшийся вперед, и — охранник в синем балахоне:
— Господа, я понимаю, что нынче гроза, но не могу предоставить вам ничего лучше ко…
И не нужна нам твоя конюшня, потому что Брад выстрелил первым, а я, Каннахан, успел подхватить уснувшего, а эта сволочь, Ланкастер, стоял сзади, скрестив руки, подняв забрало шлема — и смотрел.
А потом он помчался вперед, повелев остаться нам в охранении в коридоре, и за ним примчался Огоновский. И я сперва все слышал, а потом…
— Хан, ко мне!
Его голос был неощутим — мы ведь с Брадом знали и видели все, что происходит вокруг, — но он требовал меня, и я пошел. Там лежал Мук — я его помнил. Ох, не пожелаю я кому-нибудь еще такое увидеть. Он был уже не желтый, как раньше мы его когда-то видели, а -серый. Совсем серый.