Резко подняв тело из мягкого кресла, уже в движении плотно запахивая покрывало, бросаю быстрый взгляд в окно, из которого башенки дома управителя кажутся башнями сказочного замка, в котором меня ждет моя Единственная…
И пронзительная боль, впивается в сердце: даже если это и так… Я не могу уйти. Я не могу оставить свою вину, какой бы она ни была, на тех, кто мне доверял.
— Агирас, ты должен немедленно покинуть базу. — Мой голос спокоен, несмотря на то, что чувства, многие из которых никогда за мою жизнь не посещали меня с таким накалом, буквально сметают барьеры, выстраиваемые долгими годами тренировок.
— Мой алтар?!
И я рад, что не успел приблизить его настолько, чтобы позволить заглянуть в свои глаза. Потому что даже сейчас, сквозь слегка опущенные щиты я ощущаю его боль и растерянность. И то отчаяние, что проявляется, как только он понимает, что то, что я только допускал — случилось.
— Повтори, что ты должен сделать? — Я задаю вопрос жестко, как еще никогда не разрешал себе разговаривать с ним. Но сейчас я делаю это только для него, помогая вернуть четкость мысли и собранность действий.
И по отголоскам тех чувств, что приходят ко мне, — я выбрал правильный тон и больше могу не думать о том, что смятение помешает ему точно сделать то, что ему единственному я могу доверить.
— Да, мой алтар. Я должен покинуть базу и ждать Вас в запасном убежище три дня. Если Вы не вернетесь, найти ту женщину и передать ей, что Вы погибли. После чего остаться с ней, присягнув на верность. Но, мой алтар…
— Немедленно уходи. Это — приказ.
Надеюсь, мои опасения, все-таки, будут напрасны, и ему не придется омрачить ее жизнь этим известием. Хотя, возможно, для нее такой вариант будет значительно лучше, чем то невнятное будущее, которого я ей даже не могу обещать.
— Я повинуюсь, командер.
Контакт прерывается, а я перебираю в памяти все возможные следы своих проступков и оцениваю, насколько тщательно их подчистил.
И не нахожу ничего, за что бы варлахи могли зацепиться.
Дверь отворяется без стука, впрочем, эти никогда не отличались излишней вежливостью, и в мой кабинет входят пятеро: мой непосредственный командир — экселленц первого эшелона армии вторжения, кондер, довольно молодой (судя по тонкому контуру зрачков) для этого звания Даймон и трое воинов. Серебряная полоса по краю набиру которых говорит о том, что это не просто внутренний круг — группа зачистки. И мои опасения в отношении собственной судьбы переходят из разряда предположений в категорию неизбежности: они пришли за мной.
— Экселленц Хайран, господа, чем обязан столь раннему визиту? — Несмотря на то, что покрывало скроет мои движения, я даже не делаю попытки активировать рохсаш****, что прикреплен к моей руке. Скорее всего, их одежда прячет под собой не менее хитроумные устройства, для которых перехватить излучение Хаоса не составит труда.
Но отвечает не тот, к кому я обращаюсь: кондер, который имеет право не называть своего имени, делает шаг вперед и, демонстрируя мне перстень с эмблемой их службы, что является одним из подтверждений его полномочий, четко и как-то даже равнодушно бросает:
— Командер*****Закираль, мы бы хотели, чтобы Вы проследовали за нами.
Двое становятся за моей спиной, и по моему позвоночнику пробегает колючая волна: у кого-то из них, а может и у обоих, работает блокиратор, лишая меня возможности использовать магию.
Двое становятся за моей спиной, и по моему позвоночнику пробегает колючая волна: у кого-то из них, а может и у обоих, работает блокиратор, лишая меня возможности использовать магию. Впрочем, при таком раскладе она мне вряд ли бы помогла: устраивать поединок, когда личная охрана Дер'Ксанта вместе с той теплой компанией, среди которой обязательно окажется и Наташа, появится здесь спустя всего несколько минут… Так рисковать я не могу.
— Я арестован? — Ни тени возмущения я не позволяю себе, когда произношу эту фразу. Лишь ледяное спокойствие, которое всегда отличало истинного Черного Воина.
— Скажем так, мы хотели бы получить ответы, на некоторые вопросы. И если они нас удовлетворят, мы принесем Вам самые искренние извинения.
Ну-ну, знаю я ваши извинения, после того как разберете на отдельные органы, добираясь до души и заставите признаться даже в том, о чем даже мысли не возникало.
— Я готов следовать за Вами. — И я едва склоняю голову, лишь намечая армейское приветствие, словно подчеркивая, что хотя они и ходят среди нас, их служба к нам не имеет никакого отношения.
— Я рад, что нам не приходится проявлять настойчивость. — Не зря тех, кто идет в варлахи считают толстокожими: на мой эпатаж он не обращает никакого внимания. — Сдайте оружие.
Я небрежно, словно это не мне предстоит отнюдь не увеселительная прогулка в подземелья этих ублюдков, откидываю полу набиру и отстегиваю ножны с мечом и кинжалами. Затем, также не торопясь, сбрасываю с руки браслет рохсаша и передаю все подошедшему ко мне воину.
— Это все? — Похоже, он рассчитывал на более богатый арсенал.
— Вы можете меня обыскать или довериться моему слову. — Надеюсь, он понимает, что для него будет значительно лучше, если ничья рука не прикоснется к моему телу; даже если бы у них были доказательства того, что я готовлю переворот на Дариане, такое унижение моего достоинства, тем более в присутствии экселленца, закончилось бы прогулкой в Хаос одного из нас. Прямо здесь и сейчас.