Похоже, осознал и проникся: голова склонена, глаза в пол. Короче, полная готовность смириться со всем, что я скажу. Если бы еще не отблеск чувства, которое я странным образом ощущаю. И вот в нем-то нет даже следов покорности.
— Что ты собираешься сделать? — Уж от брата я меньше всего ожидала такого подвоха. Ведь уже давно договорились: если мне потребуется его помощь, — обращусь сама.
Так что, лучшее, что я могу — просто игнорировать его вопрос, как не имеющий отношения к создавшейся ситуации. И оборачиваюсь к Кариму, запоздало сожалея, что так и не узнала итог их разговора с Радмиром. Правда допуская, как самый возможный вариант, что каждый так остался при своем.
— Тебе есть, что мне посоветовать? — И на лице наставника графа появляется лукавая улыбка, которая совершенно не вяжется с недоумением на лицах у остальных. Кроме, естественно, одного демона, принадлежащего к моим ближайшим родственникам и знающего, что тот, кого принимают за обычного воина, не так прост, как то впечатление, что он производит.
— Хорошо подумать, прежде чем что-либо сделать.
Мудро, ничего не скажешь. Вот только, не слишком ли мало?
— И это все?
Но он, продолжая все также улыбаться, качает головой.
— И принять решение.
И тут до меня доходит, пусть и запоздало, что он имеет в виду: для него магии не существует — он находится вне нее. И та защита, которую выставил Закираль, в последний раз наведываясь ко мне в гости, не была для Карима преградой. И я опускаю ресницы, соглашаясь, что это именно то, что мне и придется сделать.
Понять, готова ли я принять его. Принять таким, какой он есть. С его прошлым, с кровавым следом, что за ним тянется, с гибелью двух женщин, давших жизнь его детям, с тем, что вместо привычных мне стихий, в его душе живет Хаос, с тем, что когда во мне зародится новая жизнь, ни один раз сомнения в том, кем станет наш ребенок, смочат слезами мою подушку.
И решить… Хватит ли мне сил, достанет ли внутреннего мужества, чтобы приняв это решение, следовать ему каждый день, каждую секунду всей своей жизни, не позволяя ни себе, ни ему даже допустить мысль о том, что это решение было неправильным.
Не знаю, понимают ли те, кто не сводит с меня глаз, какая борьба идет в моем сердце. И как все становится просто, стоит мне лишь вспомнить глубину его карих глаз, что искрились серебром когда его взгляд касался меня. Как уходят вопросы, когда тело откликается на тепло его рук, что надежно хранится в моей памяти. Насколько спокойнее становится дыхание, как только до меня доносится эхо моих слов, произнесенных его голосом: 'Береги себя для меня'.
И пусть ему не удалось сделать то, о чем я его просила — я сделаю это за нас двоих.
— Спасибо, Карим. — И я вижу, как в его улыбке проявляется тревога, которая немедленно отступает под натиском уверенности в моих силах, что видна в том, как склоняется его голова, признавая за мной право и на решение и на то, что я должна сделать, чтобы мое решение не осталось лишь одними словами. — Твой совет, впрочем, я этому даже не удивляюсь, как всегда оказался своевременным. — И уже совершенно иным тоном добавляю. — Мне нужен час на подготовку. Тамирас, артефакт. — И я протягиваю руку, нисколько не сомневаясь, что такие игрушки у него всегда при себе. В чем и убеждаюсь, ощутив тяжесть на своей ладони. — Да и, — и я оборачиваюсь к Алраэлю, на которого, похоже, сумела произвести самое неизгладимое впечатление, — этого красавчика, — и я киваю на Даймона, — подержите где-нибудь в надежном месте, чтобы он не вздумал испортить мне праздник души.
И делая вид, что не замечаю, как восхищенно Агирас смотрит мне вслед, выхожу из гостиной. Радуясь лишь одному: этот подвиг мне придется совершать не голодной.
Надеюсь, ни у кого из них даже не возникло сомнения в том, что я пущусь на эту авантюру именно тогда, когда и назначила. Иначе, от желающих последовать за мной уже не было бы отбоя. Впрочем, Карим, который слышал наш разговор с Закиралем, мог догадаться, что время-то мне как раз и ни к чему.
Я поднимаюсь в комнату и первое, что делаю, закрываю защелку и перекрываю наиболее удобный путь вторжения в мои покои, передвинув к двери приличного размера комод. Правда, вряд ли это станет преградой для парочки демон-дракон, но пока у них не появились подозрения, я могу рассчитывать на то, что желающих прервать мое одиночество столь варварским способом не будет.
Справившись с этим, сдвигаю в дальний угол комнаты столик и кресла: кто его знает, насколько непредсказуемой окажется эвакуация, а отбить об углы все свои мягкие места я явно не намерена.
Натягиваю поверх рубашки кожаный колет и проверив как сидит четверка кинжалов в своих ножнах на широкой перевязи, что плотно облегает мои бедра, встаю в центре украшенного цветочным узором ковра.
И теперь остается самое сложное: нащупать ниточку заклинания, которой связал нас Закираль и найти тот кончик, за который надо потянуть, чтобы его активировать.
Мое дыхание, подчиняясь выработанной годами тренировок привычке, становится спокойным и размеренным. Внутренний взор скользит по разноцветью ауры, пытаясь найти в ее контуре то, что мне не принадлежит, тянется все глубже, туда, где прячутся уже не отголоски моих чувств — где отражается моя суть, стоят мои самые надежные барьеры и лежат основами самые искренние устремления. И тогда, когда я уже готова сдаться, принять то, что мое решение не было столь однозначным, чтобы открыть мне сделавшее нас единым целым, я понимаю, что искала совершенно не то, и совсем не там. Я искала в себе чуждое, а нужно было лишь найти ту часть себя, что сильнее всего отзывается на его имя.
Я искала в себе чуждое, а нужно было лишь найти ту часть себя, что сильнее всего отзывается на его имя.
И как только мои губы произносят: 'Закираль', а глаза, словно воочию, видят его перед собой, передо мной раскрывается черным провал перехода, мощь которого заставляет меня поежиться от того, как откликается на нее моя магия. Как наполняется тело силой, по сравнению с которой та, что ощущалась мной в момент активации клинков, кажется каплей в теряющем очертания берегов озере.