Мое дыхание спокойно, а взгляд ясен. И даже тени волнения нельзя рассмотреть в моих кажущихся расслабленными движениях. В том, как я скольжу по комнате в танце, что хоть и выполняется без оружия, но требует очень высокой концентрации, которая прячется за кажущейся легкостью исполнения и дается не каждому воину, а лишь тому, кто умеет держать в жесткой узде свое тело, свои желания и устремления. И когда я заканчиваю последний ритуальный жест благодарности, которым воин одаривает себя, осознавая собственное мастерство в выполнение канона — моя мысль стремительна и легка.
И это именно то, ради чего мгновения колоссального напряжения сменяли состояние полной опустошенности и отрешенности от всего, что подразумевается под словом 'жизнь'. Ради того, чтобы осознать, как мал ты, по сравнению с величием Хаоса, который служит и местом сосредоточения и местом отдохновения для тех, кто ему служит и поклоняется. Ради того, чтобы оценить себя и свою способность идти к той цели, что стоит перед нами — его воинами, жизнь которых построена на служении и подчинении: служении целям Рода и Дарианы, и подчинении кодексу чести.
Ради того, чтобы оценить себя и свою способность идти к той цели, что стоит перед нами — его воинами, жизнь которых построена на служении и подчинении: служении целям Рода и Дарианы, и подчинении кодексу чести.
Теперь опуститься на одно колено и, смиренно склонив голову, закончить ритуал. Не забыв проследить за тем, чтобы это звучало уверенно и торжественно.
— Лишь самый достойный, лишь тот, кто полностью соответствует образцу Черного Воина, имеет право продолжить жизнь. Свою собственную и проявленную в своих детях.
И уже мысленно добавить, благодаря мощным ментальным щитам не очень-то и следя за ехидством, что проникает во внутренний голос: 'Для всех же остальных — немедленная смерть. Как только об этом нарушении станет известно тем, кто имеет право карать'.
Что ж… можно и подниматься. Разливая вокруг себя ощущение полного удовлетворения и экстаза: хоть я и сам приобрел возможность отбирать и даровать, с тех пор как стал алтаром* старшей ветви Рода, за мной продолжает смотреть множество глаз. И те, кто не сумел возвыситься также как я, ухватятся за любую возможность лишить меня всего, чего я достиг.
Так что теперь, более чем когда-либо, я должен соблюдать осторожность. Понимая, что только от меня зависит, смогу ли я взять и еще большее — то, на что даже не смел надеяться. О чем даже не пытался мечтать, видя вершиной своей военной карьеры — положения талтара, главы второго по могуществу Рода на Дариане.
Вот только…
С некоторых пор у меня появилась и иная цель. И очень хорошо, что для ее достижения мне пока еще не так много пришлось нарушить, чтобы об этом узнал кто-нибудь, кроме меня самого.
С удовлетворением отметив, что дыхание продолжает оставаться спокойным, несмотря не резкость заключительных связок, я накидываю набиру** на полное сил тело и подхожу к окну, из которого виден дом управителя Камариша. Он хоть и скрыт за широкой полосой высоких деревьев, (и пусть они почти полностью облетели, их стена продолжает прятать дом от любопытных глаз), я ясно вижу каждый его выступ, каждую колонну, что его украшает, каждый витраж, что расцвечивает его внутреннее убранство. Вижу не зрением — памятью. Не только потому, что много раз рассматривал все это на тех кристаллах, на которых мои разведчики запечатлевали все, куда они только смогли проникнуть. Но и потому что видел это воочию и сам. Гуляя по аллеям парка скрытый заклинанием невидимости, против которого, и я не могу этому не радоваться, у моего противника не нашлось контрмер.
И я, вспоминая свои похождения, когда ткань плащей воинов из охраны эльфа едва не касалась моей одежды, разрешаю себе улыбнуться.
Хорошо, что моя улыбка скрыта плотной тканью, а в моей команде нет достаточно сильных эмпатов, чтобы ощутить отголоски моих чувств, скрытых ментальной защитой. За одну нее я могу лишиться всего, что у меня есть: своей ветки, положения в роду, детей и, что для меня сейчас является самым главным, — своего права отдавать приказы и вести за собой воинов. Без чего мой план будет невозможно и дальше воплощать в жизнь…
Именно теперь… Когда она так близко.
Та'шии. И пусть ее имя на языке Лилеи звучит совсем иначе, для меня она всегда будет утренней звездой. Той, что проявит в моей жизни новую грань — грань, обладающего единственной.
Легкое ментальное касание и я позволяю Агирасу, своему теру***, что дожидается разрешения за плотно закрытой дверью, войти в комнату.
Он останавливается у самой двери, склонив низко голову, и ждет, пока я позволю ему говорить.
— Я слушаю.
— Мой алтар, контроль над домом управителя Дер'Ксант установлен.
— Я слушаю.
— Мой алтар, контроль над домом управителя Дер'Ксант установлен. Интересующая моего господина женщина находится на третьем этаже правого крыла.
— Ее охраняют? — Мой голос звучит четко и ровно: в моем возрасте и статусе, даже нотка эмоции является непозволительной роскошью. И длительное пребывание в чужом мире не сможет стать оправданием для ее появления.