— Тебе надо немедленно вручить это Лорду. Скажешь, что получила его во время вчерашней встречи, но по договоренности с Закиралем должна была передать только сегодня утром.
— Что там?
Но он качает головой, а в его глазах чернотой застыл холод.
— Одевайся. А ты, — и он забирает из рук Радмира бумагу, которую тот перечитывает уже не в первый раз, — позови сюда Алраэля. И скажи Элизару, что Таши встретится с ним чуть позже.
— Ролан…
Прежде чем отреагировать на мое недовольство, он дожидается, пока брат покинет комнату, плотно прикрыв ее с той стороны и только после этого, бросив мне халат и отвернувшись к окну и стараясь, чтобы это выглядело спокойно, хотя и чувствуется, в каком возбуждении он находится, говорит:
— Это касается только темных эльфов. Закираль поступил очень правильно, что не сообщил тебе о том, что там написано.
— А ты?
Я хоть и тороплюсь услышать ответ, но предпочитаю воспользоваться возможностью и привести себя в относительный порядок, понимая, что спокойная жизнь на сегодня отменяется.
И получаю его лишь, когда покинув ванную комнату и укрывшись за ширмой, натягиваю свои любимые штаны и белоснежную рубашку. Мысленно сетуя на то, что подарок моего жениха так и остался без примерки висеть в шкафу.
— А мы тоже ничего и ни о чем не знаем. — И он вытягивает руку, в которой бумага, вызвавшая столько различных эмоций, вновь туго свернута и запечатана. — И лишь присутствуем при том, как ты ее передаешь. А уж что с этой информацией будет делать Лорд — его дело, и к нам никоим образом отношения не имеет.
Я затягиваю перевязь, передвинув ножны с кинжалами так, чтобы они сами просились в руки; возвращаю стилеты на их место, за голенища мягких сапожек и выхожу из-за украшенной сценами из жизни эльфов ткани.
— Это для него очень опасно? — Ролан обернувшись и оценив мою готовность к предстоящим схваткам, кивает головой. Не считая нужным скрывать это от меня.
И видя, как отливает кровь от моего лица, внушающим мне доверие тоном добавляет:
— Он справится.
И я верю его словам. Потому что очень хочу им верить.
Следующий вопрос, который так и рвется с моего языка, я задать не успеваю. Дверь в мою комнату распахивается и в нее входит эльф, на лице которого очень схожие следы с теми, что я заметила на лицах своих братьев. И это наводит меня на некоторые выводы о тех методах, которые использовали Ролан с Радмиром для восстановления лояльности к моей скромной особе среди присутствующих в этом доме.
— Лорд Дер'Ксант, моя сестра должна передать Вам некие сведения, источник которых Вам известен. Я выступаю свидетелем того, что свиток передается Вам запечатанным и будет вскрыт лишь Вами. — И брат отступает назад, давая мне возможность взять со стола свернутую в тугую трубочку бумагу, запечатанную мерцающим в воздухе заклинанием.
Надо отдать должное Алраэлю, держится он просто великолепно. Ни одна эмоция, ни одна мысль не касаются ни его глаз, ни его лица.
Ни одна эмоция, ни одна мысль не касаются ни его глаз, ни его лица. Лишь короткий взгляд, с меня на брата и обратно, дает право сомневаться в его спокойствие и еще более уважительно относиться к его выдержке.
— Прошу Вас, Лорд.
Как только депеша касается его рук, защита, что прикрывала сообщение, осыпается искрами и листок разворачивается.
А я отворачиваюсь. Чтобы уже во второй раз не видеть, как с каждой строчкой хладнокровие начнет изменять нашему гостеприимному хозяину и напряжение отразится в том, как судорожно будет метаться его взгляд по написанному.
— Я должен немедленно Вас покинуть.
А мое сердце сжимается в тревоге. По тому, как быстро избавляет наше общество от своего присутствия эльф, можно сделать лишь один вывод: все действительно очень серьезно.
И остается лишь понять: насколько опасно?
— Слава, стихиям. Один будет в ближайшее время, слишком занят, чтобы строить козни.
— Ты о плане захвата Закираля? — Где-то я уже это видела? И я позволяю улыбке тронуть свои губы, видя как ошарашено смотрят на меня братья. — Только не спрашивайте, откуда я это знаю. Могу лишь уточнить: Закираль к этим сведениям отношения не имеет. Хотя и знает про витающие в воздухе идеи.
— Тебе не кажется, Радмир, что мы зря так настойчиво ее опекаем? Похоже, она уже давно способна справиться со своими проблемами.
— А я разве не об этом тебе говорил. — Младшенький едва ли не руками размахивает, подкрепляя этим свою эмоциональную речь. — Или ты думаешь, отец ее полюбил только за те две косички, что так симпатично выглядели с огромными белыми бантами?
— Ты считаешь, что он уже тогда знал, в кого она превратится, когда вырастет?
— Эй, вам не кажется, что это вы обо мне говорите? — Я вскидываю бровки и стараюсь, чтобы мой голос звучал особенно трогательно.
Оба одновременно оборачиваются ко мне с очень похожим выражением на своих демонских мордашках.
— И, правда! — Улыбка на лице Ролана становится чуть смущенной, но бесенята, что выплясывают в его черных глазах, не оставляют сомнений в том, что раскаянием здесь и не пахнет. — А мы тебя и не заметили.
И это выглядит так умильно, что я не могу удержаться, чтобы не рассмеяться, глядя на то, как они на пару передо мной выделываются. И уже, в который по счету раз радуюсь, что рядом со мной есть те, на кого я могу не задумываясь положиться. И кто любит меня такой, какая я есть.