Глядя на нее, я едва удерживал… Нет, не ярость — душившее меня беспокойство. То, что она продолжает вести свою игру, было более чем заметно. Но, даже видя то, что она творит, я не мог ответить на один, самый важный в таких случаях вопрос: чего она добивается?
Отсутствие именно этого ответа и мешало мне сосредоточиться на той задаче, что поставил передо мной отец: найти среди эльфов и людей тех, кто связан с Даймонами, и выяснить, что стоит за той активностью Черных воинов, что мы начали наблюдать на Лилее в последнее время.
Но, даже видя то, что она творит, я не мог ответить на один, самый важный в таких случаях вопрос: чего она добивается?
Отсутствие именно этого ответа и мешало мне сосредоточиться на той задаче, что поставил передо мной отец: найти среди эльфов и людей тех, кто связан с Даймонами, и выяснить, что стоит за той активностью Черных воинов, что мы начали наблюдать на Лилее в последнее время.
Да только Таши одним своим присутствием рядом со мной, рушит все мои намерения: я не могу допустить, чтобы с ней что-либо случилось, кроме того, что я уже предотвратить не сумел. И не только потому, что поклялся в этом Ролану, которого, по странному стечению обстоятельств, именно благодаря ей теперь называю своим другом.
— Почему ты считал, что Закираля нет на Лилее? — Не только я один едва не выронил вилку из пальцев.
Такое же ошеломление на лицах Лорда и графа, которых мне, несмотря на сильный внутренний протест и необходимость перекраивать собственные планы, пришлось приводить в более приличное состояние чем то, в котором они пребывали после довольно весело, а самое главное, с пользой, прошедшего мероприятия. По крайней мере, мне удалось узнать у них все, что я хотел знать. При этом избежав ответов на их вопросы, правда, пока они еще могли мне их задавать.
Что, к моему большому сожалению, мне не удастся повторить второй раз и уже не с ними, а с Таши: ее отношения со всем, что крепче воды, мне хорошо известны на собственном весьма печальном опыте. Так что, я сейчас не знаю, кто сейчас для меня страшнее: претендующий на мою женщину Даймон или сама эта женщина. Которая (пусть я с этим могу в какой-то мере согласиться), считает, что и сама может справиться с большинством возникающих вокруг нее проблем.
— Я точно знаю, что после того, как я его ранил, он был порталом отправлен на Дариану. С тех пор о нем никто и ничего не слышал. У меня была слабая надежда на то, что тот переход стал для него последним. Увы, не сбылось.
И ведь даже не узнаешь, как она отреагировала на мою проникновенную речь: опустив глаза, отрезает кусок запеченного мяса и перекладывает его на тарелку тарагора. А тот так активно делится со всеми своим ощущением полного счастья, что почувствовать за этими теплыми волнами хоть что-то, довольно сложно.
Минута тишины, когда напряжение внутри начинает сказываться на целостности столовых приборов, и она наносит следующий удар. Но теперь уже по другой цели.
— Мой Лорд, Вы не хотите поделиться с нами результатами набега Ваших воинов на тот дом, в котором меня держали? — Все также, не поднимая взгляда и не обращая внимания на то, что глаза эльфа заметались между мною и князем.
А я то думал, чем она мне напоминает наших дракониц. Дошло, наконец-то. Те тоже дрессировке не поддаются.
Похоже, мне предстоит очень веселая семейная жизнь. Если не удастся убедить ее в том, что я, как мужчина, имею право, хотя бы на видимость ее повиновения.
— Как и предполагал Тамирас, — и он вновь смотрит на меня, дожидаясь то ли соизволения продолжить повествование, то ли моего одобрения. Только зря… Боюсь, мне самому ее пристального внимания избежать не удастся. Так что стоит использовать ее занятость другими кандидатами на роль смертников для того, чтобы душевно к этому подготовиться, — ничего. В доме уже некоторое время никто не живет. Мебель закрыта чехлами, везде скопилась пыль. Следов пребывания кого-либо они не нашли.
В ответ — короткая пауза. А затем, не то, что спокойно — равнодушно. И вроде, как ни к кому не обращается.
— Может, нам это все с драконом приснилось? — И неожиданно резко. — А Тамирас, что скажешь?
Я медленно отставляю бокал с вином и поднимаю голову от стола.
— А Тамирас, что скажешь?
Я медленно отставляю бокал с вином и поднимаю голову от стола. Одновременно с ней. И хотя ее глаза, что огнем опаляют меня, смеются, в их глубине не все так радостно, как она пытается мне показать.
Ох, девочка! Девочка! И зачем мама с папой родили тебя такой умненькой. И такой необычной.
— Скажу, что Закираль знает, что делает. И очень хотелось бы, чтобы и мы это знали.
— Так и я про то же. Что делать-то будем? — И глазенками по кругу. И так знакомо: ресничкой о ресничку. И улыбка… наивная. Вот только взгляд жесткий. Хорошо знакомый по общению с ее братом. — Алраэль. У Вас в гостях много магов осталось? Как скоро можно будет следующий труп ожидать?
Так, похоже, чего-то я все-таки не знаю. Ну, нет у нее причин разъяренной нечистью на несчастного эльфа набрасываться. Значит: либо я что-то пропустил, либо не догадался. И то и другое плохо. И думать некогда. Наш Лорд на меня как на последнюю надежду смотрит.