— Просто, я уже сделал выбор. — И легким толчком отправляет меня в серый туман, в который я стремительно и погружаюсь.
Остается лишь радоваться, что я попадаю в гостиную Повелителя, а не туда, откуда доносятся невнятные, но вполне опознаваемые звуки.
Правда, несмотря на то, что присутствующие в спальне были несколько заняты, мое несанкционированное присутствие на территории дворца довольно быстро перестает быть для отца тайной.
Створка двери с оглушающим грохотом впечатывается в стену, и я имею сомнительную честь лицезреть перед собой главного демона в небрежно наброшенном на разгоряченное тело халате, но с внушительным двуручником в когтистых руках.
Я скромно опускаю глаза, дабы излишне не смущать родителя этой пикантной сценой и поднимаю их, когда до него доходит (а на это у него уходит всего пара мгновений), что причиной переполоха, который устраивает его бдительная охрана, засекшая портал, являюсь я.
— Извини, папочка, у меня не было возможности тебя заранее предупредить.
Мама появляется в более приличествующем даме виде, но со следами страсти на лице и с затуманенным взглядом. Правда, те заклинания, что мерцают на ее ладонях, при этом не выглядят безобидно.
— Мамочка, это все лишь я. — И эта фраза становится последней для моего терпения, которое лопается с оглушительным стоном и слезами, что отказываются останавливаться, несмотря на мои попытки пресечь их желание покинуть мое тело.
Сквозь влажную пленку мой взор успевает заметить взгляды, которыми обмениваются мои родители: такого они на своей памяти не помнят. Заставить меня заплакать не могли ни издевательства наставников, ни розыгрыши сверстников, который не всегда выглядели безобидно, ни те гадости, на которые были щедры сотрудники фирмы, в которой я преодолевала острые ступени карьерной лестницы.
— Всем покинуть комнату. Целителя в покои Повелителя и срочно вызовите наследника. Отправьте принцу Радмиру вестника, что принцесса Таши находится здесь. — Пока отец раздает приказы, мама прижимает меня к своей груди и шепчет всякие глупости. Васька предпочитает занять место подальше от сутолоки, прекрасно осознавая те опасности, что грозят ему маленькому в толпе разъяренных демонов. А именно такими и выглядят все те, кого лишь грозный взгляд их правителя заставляет убраться подальше от места предстоящих разборок: для воинов стражи я являюсь особой, что хотя и в состоянии надрать им задницы во время тренировочных боев, но попадает под категорию тех, кто требует к себе нежного и бережного отношения.
Так что мое состояние для них как нож по сердцу и свидетельство того, что они не выполнили то, ради чего их держат. А это… грозит кое-кому большими неприятностями.
Мои плечи еще продолжают вздрагивать, но сознание уже вопит о том, что если я немедленно не возьму себя в руки, последствия происходящего будут пострашнее маминого здесь появления, потому что грозят нецензурными фразами, реками крови и обилием трупов. Чего я, как барышня хрупкая, видеть никак не желаю.
— Все, спасательную операцию можно считать оконченной. Пациент жив, все осознал и готов раскаяться путем чистосердечного признания в большинстве известных другим проступков.
— Целителя отставить. — Морда уходящего последним начальника стражи кивает и проясняется: последствия оказались не столь страшными, что однозначно влечет за собой отсутствие массовых разрушений.
— Девочка моя, мы с папой можем оставить тебя на пару минут, чтобы привести себя в более приличный вид? — Вот только… беспокойства в ее глазах я при всем своем старании рассмотреть не могу, но и вполне ожидаемой насмешки в них тоже нет: всю их глубину занимает единственное чувство — удовлетворения происходящим. И это наводит меня на вполне ожидаемую мысль: она предполагала, что именно так события и будут происходить. И ее присутствие рядом с отцом… еще одна соломка, которую она для меня подстелила.
Бедный папочка… Похоже, он даже и не догадывается, что его роль — не самая главная.
— Мама… — я укоризненно качаю головой, пытаясь представить, насколько пострадала моя внешность под натиском разбушевавшихся эмоций.
— Ты выглядишь как заплаканная принцесса. — Она правильно расшифровывает мой беглый взгляд по комнате в поисках зеркала. — Но сейчас будешь выглядеть как самая прелестная барышня. — Заклинание срывается с ее пальцев, свежестью касается моей кожи и растворяется в ней с легким покалыванием. А прядь волос, что выбилась из туго заплетенной косы, сворачивается пружинкой. — Не скучай. Мы — быстро.
И она, ухватив отца за широкий рукав халата, утягивает его обратно в комнату. Но побыть мне одной не удается. Ролан врывается в гостиную разъяренным сарусом. Наталкивается взглядом на относительно здоровую меня, на мгновение прищурив глаза оценивает мою ауру, что сейчас должна быть похожа на радугу и облегченно вздыхает, но тут же хмурит брови. Правда, несколько наигранно.
— Ничего этому шалопаю поручить нельзя.
— Ты к нему строг. — Улыбаюсь я, радуясь тому, что вижу брата. — Со мной всегда было трудно сладить.
Пара быстрых шагов ко мне и его руки уже успокаивающе гладят меня по спине, а впечатанный в его грудь нос наслаждается приятным ароматом сильного мужского тела, в котором явно ощутима тонкая нотка женских духов.