— Трансформатор, говоришь?
— Да! Да! Трансформатор, он навроде грушки для малышат: кнопку нажал — взлетели, другую нажал — сели. Третью нажал — и вот я здесь!..
Пришелец помолчал немного, чтобы перевести дух. Взгляд его остановился на упаковке капустно-огуречного сока. Рептилоид с истинно научным любопытством попробовал содержимое на язык. Затем, шумно выдохнув, надолго присосался к канистре.
Муромский, наблюдая за мощными глотками, забеспокоился:
— Эй, парнище, тебе хоть не повредят земные витамины? Противопоказаний в метаболизме не будет?
— Не ведано мне, добрые люди, ни о какой сметаноболезни. Просто все твердое мы жуем, все жидкое пьем. А у вас разве не так? Пить — не за ухо лить!
Дружбанолог после употребления напитка «Бодрость» внезапно оживился. Зеленоватая кожа слегка потемнела, местами даже побурела. Он с нечеловеческой теплотой во взгляде обратился к троице:
— Мне и вправду можно с вами задружиться? Давайте же станем дружбанами, не ошалеете! Нипочем нам водки жбан, если рядом есть дружбан! Оле-оле-оле-оле, друж-бан чемпион!
После этих достойных речевок глаза экспериментатора, нахлебавшегося досыта рассола, закатились, хвост подломился, а самого повело на землю, куда, сердечный, и рухнул.
— Никак, преставился, бедолага? — всполошился Попов.
Ан нет, бедолага едва заметно подрагивал конечностями и вполне по-земному похрапывал.
Никита развеселился:
— Вот же, зараза, вырубился. Бойцы, да он назюзюкался, он пьян в матушку! И с чего — с рассола?! Фишка года: три раздетых мужика, не считая говорящей головы, и в дупель ушатанный рассолом космический крокодил Гена. Поздравляю всех нас с первым контактом!
— Есть контакт! — объявили богатыри и вдругорядь дружно чокнулись соком.
Послеполуденная жара опадала медленно.
Поэтому друзья решили сначала повторить водные процедуры, а там уж и мозговать на свежую голову, что делать с рептилоидом.
Сытая и отдохнувшая компания резвилась на воде, что твои дельфины. От избытка адреналина затеяли игру в жмурки. Та еще, признаться, забава! Муромскому завязали глаза его же футболкой — ну и давай он ловить кого ни попадя. Самыми комичными выглядели Илюхины попытки, определив на слух месторасположение жертвы, подкрасться к ней под водой. А хрена ли старому боксеру: грудная клетка растягивается как баян, легкие, не отягощенные никотином, работают как кузнечные мехи, — и летит этакий человек-торпеда сквозь толщу вод и воображает себя невидимкой. Это в прозрачном-то до самого дна озере.
В общем, метаться бы недотепе без улова и метаться, да, на счастье, после очередного подводного рейда попалась ему в руки чья-то щиколотка. А по жмуркиным канонам водящему полагается отгадать на ощупь, кого поймал. Верный правилам ловец начал энергично ощупывать ухваченное тело. Рука двинулась от щиколотки вверх и внезапно замерла. В том месте,» где кое-что должно бы находиться, ничего не было. Илья оторопел, но поисковую конечность оторопь не коснулась. Рука медленно, нерешительно поползла выше. И новый шок: наткнулась на препятствие там, где Муромский не ждал.
Впрочем, чего греха таить, подсознательно-то ждал, ох ждал!
Девчонка, запоздало догадался Илья, сдергивая повязку и готовясь якобы извиниться. «Однако, девчонка!» — крякнул он про себя, когда увидел лицо ощупанной жертвы.
Жертва после долго сдерживаемого смеха наконец расхохоталась и приятным голосом проговорила:
— Здравствуйте, мсье шансонье, менестрель и акын! Вот, значит, как вы набираетесь вдохновения для ваших бокально-вокальных изысков? Что нынче петь изволите?
Илья почувствовал, что пунцовеет со скоростью рассвета в горах. Тут же этот яркий пунцовый рассвет бросил блики на такое близкое лицо вчерашней барменши. Миндалевидные густо-фиолетового цвета глаза приветливо улыбались. Но главное — она была без униформы! Что за формы, оказывается, скрывались давеча за униформой! Если бы Муромский получше знал биографию команданте Картафанова, то вслед за ним мог бы воскликнуть: «О сильфида, я твой суперсульфат!» И без промедления утащить ее на ночное рандеву в стог. К сожалению, никаких подробностей о стогах он не знал. Да вообще-то и воспитан был по-другому, чем красный генерал.
Сраженный и непривычно оробевший ловец жемчужины высказался просто. В лоб, по-мужски, без всяких экивоков:
— Назови мне свое имя, сестренка, и я стану петь всю жизнь только одно его!
— Тоня. — Девушка сделала намек на книксен.
— Тоня. Тонечка. Антонина? Так привет, Антонина Петровна, неспетая песня моя! — пропел Илья с жаром. — Ты моя дриада, я твой покорнейший друид. — Он продемонстрировал глубочайший во всех смыслах поклон, с головой скрывшись в воде.
— Ну положим, не дриада, а наяда, — поправила его Антонина. — Во-вторых, мой друид ждет меня на берегу. Во-он там.
Илья перевел взгляд на недалекий берег. «Друид» с открытым сердцем показывал ему кулак. Примечательно, что он являлся не кем иным, как вчерашним знакомым Пафнутием.
— Выходит, ты сестренка Пафнутия? — спросил Муромский севшим голосом.
— Смотря что ты подразумеваешь под сестренкой. У нас с Павликом через месяц свадьба.
— Эге, вот вы где спрятались, — раздался голос подплывшего Алексея.
— Ну надо же, знакомые все лица! Привет, красавица. Ты чего с нашим Илюхой сотворила? Почто он приуныл?
— Да я не, не того… — смущенно улыбнулся Муромский. — Мы тут с Тонечкой обсуждаем планы ее свадьбы с Пашей-Пафнутием. Помнишь его? — Илья кивнул в сторону берега.