— Что, голодающие, впервые к нам в гости пожаловали? — Из боковой ниши коридора к решетке подошел безупречно одетый сервисмен с портативным сканером.
— Хай, босс! — Друзья отсалютовали ему бутылками. — А здесь у нас, между прочим, «коктейль Молотова», вот.
Мен небрежно обвел их сканером, изучил показания на дисплее и саркастически хмыкнул:
— Нет, брателла, ботва у вас там. «Жигули» картафановского разлива недельной давности. Причем процент сусла занижен… Так, недозволенных вложений нет. Проходим.
Решетка ускользнула в стену.
Алексей, шагнув в проход, первым делом сунулся под лампу и начал разглядывать пивную этикетку. Судя по этикетке, пиво было вполне свежим. Он недоверчиво переспросил у специалиста:
— Недельной давности, говоришь?
— День в день.
— Точно? Вот же, блин, а датировали вчерашним числом. Нет, Никит, ты смотри, до чего дошли. Родное, живое пиво и то палят. Ну точно кругом враги, кругом!
— Лишь за пределами «Шалмана», господа.
Родное, живое пиво и то палят. Ну точно кругом враги, кругом!
— Лишь за пределами «Шалмана», господа. Здесь только друзья, — уточнил сервисмен и пригласил: — Следуйте по коридору.
— Как будто имеются другие варианты, — усмехнулся Добрынин.
Коридор свернул в небольшой холл с парой диванчиков, журнальным столиком и стойкой наподобие гостиничной. За стойкой присутствовала солидная дама административного возраста. При появлении посетителей дама демонстративно выставила на стойку табличку «Мест нет».
— Классика! — умилился Добрынин.
Замыкавший группу сервисмен успокоительно кивнул даме:
— Наш клиент.
Администраторша, сменив выражение лица на более радушное, достала из-под стойки допотопную конторскую книгу. Нацелилась на посетителей явно паркеровской ручкой:
— Вид на жительство? Паспорта и явки?
— Нету, — дружно соврали те.
— Замечательно. Так и запишем. Фамилия? — Дама строго зыркнула на Добрынина, — Добрынин? Заносим: Добрынин со товарищем.
— К нам вообще-то вскоре третий сотоварищ должен присоединиться, — встрял Попов. — Илья, из Муромских будет.
— Из заповедных и дремучих страшных Муромских лесов, что ли? — непонятно поинтересовался сервисмен.
— Почему из лесов? Из роду-племени Муромских.
Казенная женщина постучала ручкой по стойке.
— Не отвлекаться. Я с вами еще не закончила. Где предпочитаете отсидеться, молодые люди: ВИП-бар, номера, сауна? Или, — она брезгливо поморщилась, — зал для людей?
— Или, — рубанул сплеча Никита. — Или мы не люди?
— Хорошо. Тогда с вас сотня денег. С носа. Распишитесь. Здесь и здесь. — Получив желаемые росписи, дама умыкнула журнал и наличность под стойку и великодушно махнула ручкой: — Пафнутий, проводи гостей за третий стол.
Сервисмен с затейливым именем Пафнутий повел друзей в следующий предлинный коридор. Туда выходило множество ободранных дверей. Все это навевало на мысли то ли о коммунальной квартире, то ли о студенческом общежитии времен соцреализма. Благо из-за дверей там и сям доносились соответствующие звуки.
Наконец коридор уперся в застекленную дверь, за которой метались какие-то тени. На матовом стекле были наляпаны трафаретные буквы «Красный уголок».
Внутри, слава богу, обстановка заметно отличалась от приснопамятных общажных «уголков», хоть и не потрясала дизайнерскими изысками. Довольно стандартный набор, характерный для баров среднего пошиба. Непосредственно бар. Напротив него ряд разгороженных ширмами столов. И небольшая эстрада без примет мерзостного караоке, зато с весьма колоритным ансамблем: псевдоливерпульская четверка в составе скрипки, флейты, банджо и баяна.
Из шести имевшихся ниш-отсеков заняты были только три. Пафнутий провел друзей в крайний кабинет, где им сразу бросилась в глаза табличка на столе, нахально заявляющая: «Вас здесь не сидело!»
— Ну и как это понимать? — Алексей указал на надпись бутылкой.
— Да публика всякая бывает. Одни хочут общения, другие не хочут. В зависимости от ваших настроений и пожеланий, табличка меняет лицо. Пока она стоит таким макаром, никто к вам не навяжется.
А ежели наоборот… — Пафнутий развернул табличку другой стороной к залу, — …значит, у вас для нас всегда открыта дверь, так сказать. И люди потянутся.
На обороте таблички значилось: «Просим к столу!»
— Не сочтите за напряг, любезнейший, э-э, Пафнутий. Объясните, почему такса-то за присутствие столь неординарная? — спросил, усаживаясь, Добрынин. — Я, конечно, понимаю, антураж весьма и весьма эксклюзивный. Но все же, согласитесь, сто баксов за это ?
— Антураж у нас, как вы изволили отметить, именно эксклюзивный. В расчете именно на эксклюзивную публику. Для нешумных деловых людей, скажем так. Зато без явного криминала и без гопоты. Что касается авансовой суммы, то она вполне эквивалентна плате за антураж… Вдобавок включает стоимость нашей фирменной потребительской корзинки. Которая, уверяю вас, вполне того заслуживает. Ну а остальное — на ваше усмотрение. И, разумеется, за новый счет. Еще вопросы?
Гости чинно выслушали полезную информацию и, не сговариваясь, выложили на стол «Приму» и «Беломор».
— Да ради Христа, — сказал Пафнутий. — Со всем нашим уважением. Клиент курит, значит, он прав. Хоть «травку», хоть прошлогодние листья, хоть зеленый чай. У нас, кстати, и кальян имеется…