— Десять минут. Полет нормальный, — объявил Добрынин. Голос у него был раздражающе жизнерадостным, как у какого-нибудь провинциального конферансье. — Взглянув в иллюминатор, пассажиры могут увидеть приближающиеся снежные вершины Памира.
Пассажиры, мало-помалу приходящие в себя, любоваться на Памир все-таки не решались. А когда решились, внизу уже мелькала зелень полуострова Индостан, а вскоре — синева океана. Пока Попов с Муромским спорили, Индийский это все еще океан или уже Тихий, необыкновенный летающий тандем начал снижаться.
Полудюжина атоллов, которыми владел папаша Ивана-королевича, великий властитель Угуг, носитель копья Огог, стала надвигаться с головокружительной скоростью. И вдобавок с пугающим креном на правый борт. Шторки на окнах вновь задернулись самым что ни есть волшебным образом. Впоследствии так и не удалось выяснить, чьими стараниями это было проделано, — ведь пассажиры лежали вповалку на ковре и бранили на чем свет стоит паразита Добрынина.
Впоследствии так и не удалось выяснить, чьими стараниями это было проделано, — ведь пассажиры лежали вповалку на ковре и бранили на чем свет стоит паразита Добрынина. В выражениях не особенно стеснялась даже Инга.
Впрочем, посадка была совершена мягкая, если не сказать бережная.
Оправившись от шока, путешественники потянулись к выходу. Первым, разумеется, вышагивал Иван-королевич. В воздетой правой руке он нес ритуальный обрез «Голланд-Голланд», а левую держал калачиком. Для Инги. Девушка украсила волосы орхидеей, даже успела припудрить носик и подвести губки. Следом двигался Илья, повесивший на богатырскую грудь сушеную образину Арапки. Предварительно тому было сделано строгое внушение «держать язык за зубами». По крайней мере, первое время. Замыкал шествие Попов. Решив, что являться к его королевскому величеству Угугу без подарков неразумно, Леха снял со стены пейзажик «Зимнее утро на Ангарской ГЭС» и торжественно нес его на вытянутых руках.
Снаружи к процессии присоединились дружбанолог и Добрынин. Геннадий взволнованно грыз очередной корень хрена. Ему представлялось, что уж тут-то, на чудесном острове, следы Чебурашки непременно обнаружатся. Никита напялил на голову космический шлем инопланетной формы. Предусмотрительный военный не исключал возможности, что пассажиры «Оки» захотят отблагодарить его за прогулку подзатыльниками и тумаками.
Желание такое было, но друзья обошлись показыванием кулаков. Лишь дама хлопнула его пониже спины ладошкой. Экзекуция была принята пилотом смиренно и чуть ли не с удовольствием. Поняв, что затылку больше ничего не грозит, Никита стянул шлем и закинул во чрево летающего блюдца.
— Куда двинем в первую очередь? — спросил Попов и потянул носом воздух.
Совершенно неосознанно это обонятельное движение повторили все остальные. Да и было от чего! Ароматы экзотических цветов и свежесть океанического бриза смешивались с аппетитным запахом жареного мяса. Не иначе аборигены готовили завтрак. Руссийские гости немедленно ощутили волчий голод.
— Туда, — уверенно, как и надлежит настоящему принцу, сказал Иван Угугович. И протянул вперед стволы королевского ружья. Направление безошибочно совпало с тем, которое подсказывал путникам разгулявшийся аппетит.
В скором времени наши герои встретили первых туземцев. Это были два худощавых подростка в драных по европейской моде джинсовых шортах и ярких пластиковых шлепанцах. В проколотых носах, ушах и подбородках у них были вставлены маленькие птичьи косточки. На груди у каждого вместо дикарского амулета болталось по мобильному телефону. У одного «Nokia», у другого «Motorola». Увидев белокожих пришельцев, малютки-каннибалы остановились и открыли в изумлении рты.
— Побеседуй с соплеменниками, — прошипела сквозь натянутую улыбку Инга и двинула растерявшегося Дредда локтем.
— Я не знаю языка, — так же шепотом ответил он, после чего воинственно потряс обрезом и вскричал: — Вива Угуг!
Подростки молча переглянулись и захлопнули рты.
— Хай, дьюдз, — продолжил Дредд, решив, что дети, умеющие обращаться с мобильниками, могут худо-бедно знать английский язык. — Тел ас зэ вэй ту е кинг. [12]
— Они что, янки? — на чистейшем русском спросил один подросток другого.
— Похоже, — ответил тот. — Вот не было печали, принесла нелегкая! Как же там по-ихнему… — Он с фальшивым дружелюбием помахал ручкой: — Гуд морнинг, леди энд джентльменз, энд мистер крокодайл!
— Велкам, янки, гоу хоум! — с воодушевлением поддержал его второй.
И даже пропел на манер рождественской песенки: — Джингл белз! Джингл болз! Джангл нидз э лэйз!. [13] — Исчерпав, по-видимому, тем самым весь запас англоязычных слов, паренек добавил на языке Толстого и Чапаева: — Сволочь белопузая!
— Э, чуваки, — спохватился Попов, — вы что же, русские?
— Да нет, — растерянно ответил мальчуган с телефоном «Nokia». — С чего вы взяли?
— Ну как… По-нашему базарите.
— А-а! Ну так это великий властитель Угуг, носитель копья Огог прививает русскую культуру. Культуру Пушкина, Миклухо-Маклая и Юрия Гагарина. Лет двадцать уже старается. Тут заговоришь, если неуспевающих акулам скармливают. А вы разве не янки?