— «Час зачатья я помню неточно, значит, память моя однобока, но зачат я был ночью порочно и явился на свет не до срока», — продекламировал Пафнутий, открыв глаза. Потом нашарил кнопку паузы и восторженно сказал: — Илюха, это ж вещь! Вещуга!
— Не без того, — согласился Илья. — Жеглов жжет, уж это без вопросов. — Заметив, что Пафнутий собрался вновь нахлобучить наушники, Муромский придержал его за руку: — Погоди. Слушай, Паш, ты где Антонину-то потерял? Мы ее заждались.
— Гм… — озадачился меломан, — ну так это… Она ж собиралась к Вовке, братцу ненаглядному, заскочить. Вставить ему фитиля по-семейному. Вчерашний-то наш разговор на Пятаке больно уж ее встревожил. Там, стало быть, и зависла.
— Что-то долгонько.
Паша посмотрел на часы:
— Ого! Извиняй, Илюха, я, наверное, пойду туда.
— А может, всей компанией нагрянем? — предложил Муромский. — И Тоню вызволим и Вовчика позовем. Чай, не побрезгует нашим хлебом-солью.
— Так пешком долго. Я один-то мотор бы вызвал.
— Ну зачем нам мотор? Свои колеса есть. Рулить Ивана-королевича нашего папуа-картафановского посадим. Он трезвехонек. Долетим с ветерком.
— На «Оке»? — засомневался Пафнутий.
— На ней, голубушке, — с теплом в голосе сказал Илья. Повернулся к народу и объявил: — Дамы и кавалеры! Предлагаю совершить автомобильный вояж по местам боевой и трудовой славы знатных победителей безработицы. Транспортное средство повышенной комфортности ждет. Кто «за», выходи на пассажирскую платформу, во двор. Ванюха, — зашумел он в сторону кухни, — кончай жарить червяков! Обществу нужны твои мускулистые руки.
Рядом с «Окой» Пафнутий сделался совсем уж ироничным. Он качал головой, хмыкал, посмеивался в кулачок. Напоследок, прищурив глаз, прикинул габариты машинки в пядях. Результат привел его в совершеннейший восторг.
Спутники Пафнутия, гораздо лучше знакомые с удивительным транспортным средством, тоже посмеивались, но уже над ним. Представляли, что станется с весельчаком, когда он попадет внутрь «коробчонки на колесиках». Пуще прочих потешалась сушеная черепушка. Ее даже пришлось спрятать от греха подальше под просторную епанчу Дредда, в компанию к королевскому амулету и драгоценному обрезу «Голланд-Голланд».
Илья распахнул правую дверцу и широким взмахом руки показал: прошу!
— Вы что, мужики? — спросил Пафнутий с искренним удивлением. — Вы всерьез, что ли? Ну то есть я влезу, конечно, — он заговорщицки подмигнул Инге, — особенно если мадемуазель разделит со мной заднее сиденье. Но вы-то куда пристроитесь?
— Ты не тяни, земляк, загружайся, — с напряжением в голосе сказал Дредд. Слова про разделенное с мадемуазель сиденье явно пришлись ему не по вкусу (как и всем прочим мужчинам, честно-то говоря). — А там разберемся, кому рядом с тобой ехать, кому возле водителя.
Пафнутий, продолжая на языке мимики и жестов выражать недоверие к идее Муромского, нарочито тяжело кряхтя, влез в машинку… И тут же оказался в отделанном мореным дубом и полированной бронзой купе правительственного вагона.
На окнах из поляризованного стекла красовались вышитые вручную шелковые занавески. Широкие диваны манили присесть, а того лучше прилечь на их кожаную поверхность. В огромном фарфоровом вазоне, способном украсить музейный зал Лувра или Эрмитажа, плавали в хрустальной водице золотые рыбки и живые орхидеи. Тихо звучал Вивальди.
Пафнутий сказал «йопс!» — и сел прямо на пол. Ягодицы почти по поясницу погрузились в ласкающий ворс шемаханского ковра.
— Захочешь перекурить это дело, — раздался над головой пораженного Пафнутия нежный девичий голос, — милости просим в тамбур. Там отличная вентиляция, красивые пепельницы, надежные зажигалки. Широкий выбор трубок, Табаков, сигар и прочего в том же духе.
К счастью, именно в этот момент в купе вступила Инга, на чей счет Пафнутий и отнес слова о тамбуре. Заподозри он, что звонкий голосок принадлежит незримому созданию… О, в таком случае его удивление могло бы настолько возрасти, углубиться и расшириться, что декорациями к дальнейшему рассказу нам служили бы интерьеры Картафановской психоневрологической клиники. Во всяком случае, для эпизода-другого наверняка.
— Я не курю, — тихо сказал Паша, обратив на Ингу наполненные восторгом и робостью глаза.
Девушка поощрительно качнула головой и перешагнула через его вытянутые ноги. Она чувствовала себя среди этого великолепия как упомянутые золотые рыбки в воде. Конечно, и для нее стали сюрпризом перемены в салоне «Оки», однако сюрпризом не таким уж ошеломительным. Она отлично помнила, как несколько дней назад, раскатав в «Карамболе» хорька Дерябныча и подсвинка Накладыча, их компания очень привольно поместилась в недрах машинки-невелички. Пусть тогда здесь отсутствовали дубовые панели и вазон с орхидеями, но широченный диван уже имелся.
К тому же она великолепно понимала, что в таком шикарном обрамлении ее красота будет смотреться чертовски выигрышно.
— …Но пью, видимо, лишку, — продолжал рассуждать вслух Пафнутий. — Скажи, Инга, это бред?
— Ничего подобного! Это перспективная разработка отечественных автомобилестроителей, — ответил ему вместо Инги Попов. — Салон-концепт «Фенечка». С позиции инженера оборонки я бы мог объяснить тебе принцип его конструирования. В терминах топологии многомерных пространств, ясен перец. Но боюсь показаться скучным.