Илья осторожно захватил Лехин стакан с пивом и, не замечая прилепившуюся к нему руку, проглотил содержимое одним глотком. Попов пораженно крякнул. Пить и курить Муромский бросил в девятом классе.
— Попчик, дорогой! — с бесшабашной лихостью загульного купчины воскликнул Илья, сминая в кулачище опустевший пластиковый сосуд. А с ним и Лехину кисть. — Поедем-ка, братишка, кататься…
— Чего вдруг? — полюбопытствовал Леха, осторожно освобождая руку из Илюхиного захвата.
— Тут, Леш, такое дело, понимаешь… Немыслимое дело. Можно сказать, мировое зло пошло войной на все прекрасное.
Попов, вспомнив собственный разговор с начальством и последовавшее фиаско в «Black Jack», заявлению Ильи вовсе не удивился. А тот продолжал:
— Мне, МНЕ предложили лечь под Хмыря! Ну ты же знаешь Хмыря. А Бакшиш, мой промоутер, шепчет, змей: «Твой последний бой». Типа шанс нарубить капусты на пенсию. Нет, ну не поганец? Я — и на пенсию! Я — и под Хмыря! Если б нас один перчила не разрулил, то… У-ух! Ты ж меня знаешь.
Алексей знал. Ой как знал.
«Видать, жадность Бакшишу совсем мозги своротила, раз решился такое Илюхе предложить, — подумал он. — Интересно было бы взглянуть на перчилу, который смог нашего медведя от буйства удержать».
Илья посмотрел ему в глаза.
— Поехали, Лешка, а? Пить будем, гулять будем, а смерть придет — помирать будем!..
— А может, брат, погодим помирать-то? — сказал Леха, которому первая часть Илюхиного лозунга понравилась намного больше, чем вторая.
— Об чем речь! — с восторгом согласился Илья. — Да запросто! Оно же только родить нельзя погодить, а остальное хоть бы хны.
Кататься перед питием и гуляньем предлагалось на возлюбленной «окушке» Муромского.
Из машины навстречу им поднялся незнакомый Попову заджинсованный мэн. Среднего роста, с обаятельной улыбкой и пронзительным взглядом темных, глубоко сидящих глаз. С усиками.
— А вот и перчила, о котором я тебе говорил, — с гордым видом личного друга всех перчил в округе отрекомендовал его Илья. — Знакомься, Лешка, это Никита Добрынин. Бывалый вояка и вчерашний санитар изнанки наших каменных джунглей. То есть морга. А это, Никит, Леха Попов, мой корешок, корешище, корефанище.
Знакомство продолжилось крепким рукопожатием. Кисти Алексея и Никиты сомкнулись, сжались и… расслабились. Заметно было, что обе стороны остались довольны проскочившими искрами обоюдной симпатии.
— Ну-с, бояре, биться так биться! — вскричал Алексей, чувствуя необычайный душевный подъем.
— Где это хреново мировое зло?!
Муромский, значительно подняв указательный палец, важно ответил:
— Мировое Зло есть реверс Мирового Добра!
— Или аверс, — задумчиво поддержал философскую нить разговора новый знакомый. После чего в порядке резюме на одном дыхании выдал пышный букетище красных словес.
Трава пригнулась. С ближайших кустов и деревьев посыпались остатки дождевой воды.
Леха, совершенно обалдев, с обожанием воззрился на человека, так непринужденно разбрасывающего смарагды, сапфиры и гранаты великого и могучего языка. У самого-то у него язык прямо-таки онемел. Он только и смог спросить:
— Что так-то?
— Прощание со славянкой, — кратко ответствовал Никита. И положил рядом с еще дрожащим в воздухе первым букетом второй, более пышный и осязаемый.
Неизвестно, как он там разрулил ситуацию с Плюшкиным Бакшишем, но Алексея речевая мощь перчилы Добрынина пробрала до самых корней. До кончиков.
— Так мы едем? — полюбопытствовал для порядка Муромский.
— Безусловно, — сказал Алексей.
— По коням, — подытожил Никита.
Троица компактно распределилась по салону «Оки». Дружелюбно заурчал отлаженный движок. Из-под правого колеса юркнул на тротуар здоровенный дымчатый котище, затмив на мгновение водителю и пассажирам белый свет хвостом невероятных размеров.
Место подвига ждало героев. Почва была аккуратно взрыхлена и унавожена. В Третьяковской галерее антикварные часы XVIII века пробили два часа пополудни.
Глава 2
БИТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ?
Черемысль — отнюдь не самый богатый штат в Объединенных Руссийских Конгломератах. Потому и внебрачный его ребенок, городок Картафаново, особенным процветанием не выделялся. Впрочем, не выделялся он и какой-нибудь особенной разрухой.
По причине удаленности от метрополии, а также известно чьих происков, понятно чьего казнокрадства, ясно какого климата и главное — надмирной русской планиды, дороги в Картафанове были сами представляете какие. Для безопасной и комфортной езды по здешним асфальтовым магистралям нашим героям, чья совокупная масса приближалась к трем сотням килограммов, подошел бы больше всего здоровущий джип. «Лендровер» какой-нибудь.
Илюхина «окушка» цвета кофе со сливками хоть и походила на джип формой, но прочностью уступала. Леха, критически окинув машинку своим ясным, промытым пивком взором, так прямо об этом и высказался:
— Попа полная! Да мы ж ее в шанежку расплющим, парни.
— Не мандражи, кудрявый, — успокоил его Илья. — Лошадка только что из тюнинга… тюнингу… — Он покатал во рту модное слово и с брезгливостью выплюнул. — Только что от Матвейки Черепанова. Матвейку-то знаешь?
Леха кивнул — кто ж в Картафанове не знает Матвейку-Паровоза?