Обратный перелет занял малое время и никакими значительными событиями не сопровождался. Бледные от волнения пассажиры вновь цеплялись за диваны и бранили чрезмерную лихость пилота. Шторки на окнах не раздвигались. Золотые рыбки прижимались брюшками ко дну и закрывали головки плавниками. Арапка, он же «клапан сердца Африки», стучал подпиленными зубами в ритме «Отче наш…». Геннадий грыз корень дьявольски ядреного папуасского хрена.
Никита, теребя ус, давил на акселератор. Блюдце было — зверь-машина, и Добрынину хотелось управлять им бесконечно.
Приземлились на старом месте.
Блюдце было — зверь-машина, и Добрынину хотелось управлять им бесконечно.
Приземлились на старом месте. Уменьшили звездолет до компактных размеров. Выпустили все еще сердитую голову попастись в травке — это всегда подымало ей настроение. Сами искупались в Пятаке, показавшемся после Тихого океана почти что ледяным. Обогрелись у костерка и покатили в «Биатлон».
На пороге «драконьего логовища» их встретил строгий и значительный Владимир Пубертаткин с большим пакетом. Пакет был усеян сургучными печатями как леопард пятнами. В том месте, где у обычных почтовых конвертов бывает картинка с домом-музеем великого человека или памятником античной скульптуры, на конверте имелась строгая надпись: «МУД». Надпись была синяя, а буквы старомодные, словно с плакатов «Окон РОСТА».
— Так и знал, что сюда явитесь, — хмурясь и покусывая губу, сказал Пубертаткин. — Имею для вас официальное сообщение.
Он окинул всех внимательным, оценивающим взглядом и почему-то передал пакет Геннадию. Профессор торжественно вскрыл печати и развернул бумагу.
— Что там? — спросил нетерпеливый Попов.
Геннадий трижды похлопал себя по шляпе, но так и остался безмолвным. Документы читать шляпа не умела. Очевидно, для этого нужны были очки. Или хотя бы монокль.
Вместо дружбанолога ответил Пубертаткин.
— Ультиматум, — сказал он.
Глава 6
«СТРЕЛКА» НА КАЛИНОВСКОМ ПОСТУ
В ночь, предшествующую кульминации нашей истории, в регионе Картафаново выпал первый летний снежок. Метеорологи катаклизм бездарно проморгали, и случись такая внезапная оказия в иной части света, страшно представить, чем бы дело обернулось. Но картафановцы встретили погодную гримасу невозмутимо. Подумаешь, снег в июне. Первый раз, что ли? Давно известно: лето в наших широтах хоть и короткое, но малоснежное. Обычно, правда, щедрыми снегами славится май. А нынче вот как-то пронесло. Оттого, видно, что на июнь перенесло.
Малоимущие любители экстремального земледелия аж в первой декаде мая, опасливо косясь на безоблачный пятый океан, кинулись зарывать на своих участках сбереженную для этого случая картошку. Истерично ревут мотоблоки, звенят лопаты. Чадят груды догорающей прошлогодней ботвы, курятся бани. Хозяйки бегут за второй поллитрой. Первую-то они выставили на дальний край гряды, объявив чемпионат по вспашке зяби. Кто первый докопается до края, тот и получит сладкий приз. Эх, наивные! Неужто русский народный мужик не уломает русскую же народную бабу угоститься еще до финиша? По маленькой «на погоду»? Да еще по одной «на урожай»? Да за первый рядок? Да в перекур?.. И вот уже летят на межу бушлат, свитерок и нательная рубашонка вместе с портками. И носится гигантской землеройкой по участку белое после зимы тело, быстро обгорающее под ультрафиолетовым весенним солнышком.
— Ну и где этот знаменитый призовой фонд? — озорно вопрошает красующееся могучей работоспособностью тело, погребя последний корнеплод. — Что значит «сам прикончил»? А доппаек? Верно люди говорят: пошли недотепу за бутылкой, одну и принесет!
…В общем, картошку похоронили. Стали ждать заморозков на почве. А их нет как нет. Ни на черемуху, ни на яблоню, ни на сирень. Больше того, уже и сакура отцвела, отцвели уж давно хризантемы в саду, а из поднебесья через озоновые дыры один лишь Ярило знай себе поливает.
В регионе подняли головы старожилы. Повинуясь первобытному зову, они побрели по Картафанову и окрестностям. Группками и поодиночке, в утреннюю пору и вечернюю, широкими дорогами и малыми тропками.
Хватали встречных за грудки и божились, что не помнят таких благолепных метеоусловий в посевную кампанию, хоть ты их режь! Собеседники, в душе подозревающие, что старожилы вообще ни черта не помнят, горячо поддакивали и по-житейски радовались нечаянной погодной оказии.
А радость-то вон чем обернулась, в сугроб тя через здравый смысл…
Впрочем, назвать ночные осадки снежным покровом можно было лишь с изрядной натяжкой. Так, легкий намек. Припорошило местами — в низинах, ложбинках, вблизи водоемов. Почва не схватилась, лед на реке не встал. Просто налетел с заполярной бухты Барахты шальной циклончик, муссончик или там пассатик — напомнил о светлых традициях, побухтел, побарахтался и смылся восвояси.
В самом городе снега почти никто не видел. Пока проснулись картафановцы, потянулись, пока то да се, от снега остались только влажные пятна на асфальте да влага на газонных насаждениях. Единственными свидетелями сего маловразумительного знамения оказались представители торговой гильдии. Не крупные барыги, конечно, а так — разная мелочь. Лоточники да коробейники, офени да «челноки». Заря еще не закончила заниматься, а эти труженики прилавка уже повлеклись со своим пустячным товаром за город, на самую значительную высотку Копчик (11 500 сантиметров над уровнем пола в зимний период). Туда, где издревле располагался со всеми удобствами альтернативный таможенный пост автоинспекции. Именовался он Калиновским, и не только оттого, что поблизости текла речушка Калинка.