То, что ройгианцы рвутся в Арцию, могло среди всего прочего означать и то, что те хотят найти Герику раньше него. В таком случае сказанное двойником могло оказаться ложью, которая заставит его наполнить Чашу, то есть аккумулировать количество энергии, достаточное, чтобы сломать установленный Всадниками барьер. Тогда Охота, равно как и Фантом, проникнут сюда, получат возможность искать Герику и наверняка найдут. Ну уж нет! Пусть лучше сидят за Лисьими горами!
— Я не могу вести войско по болоту, — с достоинством ответил Михай Годой. — Пока идут дожди, ни я, ни арцийцы не сдвинемся с места.
— Наполни Чашу, — вновь потребовал двойник, — мы ударим по Всадникам, и дожди прекратятся. Разве ты не понял, в чем причина дождей? Они льют лишь у тебя на пути.
Да, об этом он как-то не подумал. Дожди его не волновали, так как мешали имперцам так же, как и ему. К тому же он встал как раз на перекрестье дорог на Мунт и Гверганду, и поди докажи, что он замыслил предательство. Если б не эти проклятые ройгианцы, режущие сельчан, как кур… Надо же, эти свиньи нарвались на какую-то охоту, чего и следовало ожидать. Конечно, Бернар не расторгнет соглашения из-за такой мелочи, но все же… Все же ему пришлось устранить возможных свидетелей его связи со «жнецами», да еще пришлось взнуздывать арцийского посла, который слишком умен, чтобы не заметить очевидного. Лучше пусть милейший граф Койла посидит на сворке, да и клирик вместе с ним.
Проклятье! Как все хорошо начиналось. Тот, в зеркале, прав, дожди эти неспроста. Но кто в этом виноват? Применять магию Ройгу вблизи от проснувшихся Всадников нельзя, а он вынужден был это сделать, так как фронтерцев можно было просто убить, а вот Койла нужен был ему живым и послушным! И сразу же начался этот потоп. Что ж, силы, призванные сдерживать Ройгу, не дремлют. Еще один довод в пользу того, что лучше полагаться на мушкеты и шпаги, а не дразнить Неведомое. Но Чашу, видимо, все же придется наполнить. Ровно настолько, чтобы прекратить ненастье, а для этого вполне хватит такого городка, как эта нелепая Олецька… И все! Пусть наполняют свою чертову Чашу во Фронтере, у эландской границы, да хоть бы и в Гелани! Но без него. Он не желает рисковать, пока не наденет императорскую корону и не получит назад свою дочь.
2229 год от В.И. 26-й день месяца Иноходца.
Эланд. Идакона
Зарядивший с утра дождь честно смывал последние остатки снега, по всему было видно, что еще день или два, и в Эланд придет настоящая весна. Старый Эрик готов был заложить свою душу против дохлой кошки, что завтра задует южный ветер, который погонит волны Ганы вспять, и начнется разлив. Это было к нельзя кстати, ибо означало, что переправа будет недоступна еще кварту, а то и две.
Старый маринер не преминул сообщить об этом Рене, который при всех своих достоинствах пока еще не обзавелся ревматизмом, позволявшим предсказывать погоду точнее и проще погодника. Аррой же поспешил рассказать о наблюдениях Эрика Шандеру Гардани, ибо погода всегда была и останется лучшей темой при разговоре с тем, с кем трудно общаться, а с Шандером было очень тяжело. Гардани слабел на глазах, и помочь ему не мог никто. Выражать же свое сочувствие словами и скорбной миной Рене был не в состоянии. Он не раз представлял себя на месте Шани и понимал, сколь страшным и унизительным было бы выслушивать слова утешения от друзей и соратников. Для обоих было бы проще прекратить мучительные встречи но это означало признать то, что Рене ни в коем случае не хотел признавать, — полную безнадежность.
В глубине души у герцога теплилась надежда на возвращение Рамиэрля, который, возможно, справится с заклятиями Годоя. Сам Рене в последнее время лихорадочно пытался припомнить все, что ему говорили темные эльфы, и даже кое в чем преуспел. Это могло пригодиться и в бою, и в повседневной жизни, но ничего, что позволило бы спасти Шандера или докричаться до Романа, герцог не вспомнил. Оставалось ждать и пытаться вести себя как ни в чем не бывало.
Рене весело приветствовал друга и объявил ему прогноз Эрика. Шандер с нарочитым интересом выслушал и заметил, что, если Гана разольется, переправа будет недоступна для войск Михая кварту, а то и две…
— Именно так, — уверенно подтвердил Рене и замолчал, подыскивая новую тему, — знаешь, мой сын очень дружен с Белым домом.
— Да, я знаю, она мне написала, — согласился Шандер, — передай мою благодарность Рене-младшему.
— И Диману, — торопливо добавил Рене, — именно он избавил девчонку от общества моей супруги.
— Странная вы пара, — задумчиво заметил Шандер, — мне, наверное, никогда не понять ваших отношений.
— Мне тоже, — улыбнулся Аррой. Тема была нащупана. В конце концов, обсуждать с Шани свои семейные дела можно было без утайки, а чужие неприятности на какое-то время отвлекут беднягу от собственной беды, — это ты у нас счастливчик, которому удалось жениться по любви. Мне же судьба подсунула такую радость, на которую и через порог смотреть тошно.
— Я счастливчик? — в темных глазах Шандера полыхнул пламя. — Да, разумеется, счастливчики всегда теряют тех, кого любят, и превращаются в обузу, подыхая на руках своих друзей.
— А ну заткнись, — рявкнул Рене адмиральским голосом, в бешенстве позабыв, что находится у постели умирающего.
Как ни странно, это помогло — Шандер внезапно улыбнулся, став похож на себя прежнего.
— Слушаюсь, монсигнор.
— Вот именно, — улыбнулся и Рене. — Нечего тебе прибедняться, тебя любили, и ты любил. Да, она умерла, но осталась Белка. А теперь появилась еще и Лупе.
— Так ты знаешь?
— Догадываюсь. Она любит тебя, и, готов спорить на что угодно, она тебя найдет. Так что изволь дождаться.
Кажется, он наконец взял верный тон, потому что с лица Шандера медленно исчезали равнодушие и безнадежность. Тема Лупе оказалась неисчерпаемой, они проболтали чуть ли не полторы оры, когда в комнату влетел запыхавшийся Зенек.
— Монсигнор! Кардинал Максимилиан.
— Ну и? — весело осведомился Рене. — Что с тобой? Кардинала никогда не видел? Тут он, что ли? Зови. Ты не возражаешь, Шани? — Шани не возражал, да и не успел бы возразить. Дверь распахнулась, и в комнату вступил Его Высокопреосвященство, причем не один.